Кроме того, разве не верно, что эта модель пастушеского государства была в известном смысле совершенной? Ведь при кочевом образе жизни, когда надо несколько раз в течение года менять пастбища, жилищем могло быть не что иное, как складная юрта. Городов не существовало, потому что в них не нуждались. Семьсот монастырей играли роль ремесленных и торговых центров. Предметы обихода были продиктованы жизнью в степи и отобраны веками. Количество их не увеличивалось — к чему это могло привести при кочевье?
Иначе говоря, материальная культура пастушеского образа жизни настолько соответствовала потребностям, что здесь не нужны были те достижения техники, которые с такой быстротой изменили облик Европы в XVIII и XIX веках. Как можно было применить здесь паровую машину? Что изменил бы телеграф в способе производства мяса и шерсти, если это был замкнутый процесс, происходивший в каждом хозяйстве и не требовавший тесных контактов? (Впрочем, контакты всегда были. Гонец преодолевал на лошади триста километров за десять часов. Бродячие торговцы поставляли ткани и изделия из металла.) Хозяйство арата было почти независимым экономически.
Таким образом, следует признать, что эта система была довольно стабильной. Несмотря на известную социальную несправедливость, общественные институты оказались жизнеспособными, образ жизни и обычай неизмененными, ибо находились в полной гармонии с естественной средой.
Однако стоит подумать, действительно ли всякий прогресс был невозможен в этой стране? Действительно ли этот народ во всех отношениях оставался средневековым? Думаю, что это не так и что здесь можно говорить о развитии духовной культуры.
Не совершенствуя материальной стороны жизни, науки и техники, монголы сосредоточились на духовной жизни. И как знать, может быть, этот степной народ в определенном отношении превосходит другие народы мира. Половина мужчин по крайней мере часть своей жизни занималась умственным трудом. Достойнейшим занятием в этой стране считалось созерцание. Обычным делом было чтение, письмо, объяснение значений, диспуты, толкование текстов. Повсеместно ценились ораторские способности, то есть умение выражать мысли и, следовательно, мыслить. Половина мужчин прошла через монастыри, где упражнения ума были основным видом работы, а размышления, чтение, запоминание — образом жизни. Какой другой народ в то время отводил столько места подобным проблемам?
Не стоит ставить монголам в упрек, что все эти занятия были бесполезными, определенно свидетельствующими о темноте и даже реакционности. Тексты оторваны от жизни, противны здравому смыслу, ложны. Однако вспомним, что в современном нам мире сотни миллионов людей включают телевизоры, чтобы получить с экрана благословение папы римского, летят на реактивном самолете в Каабу поклониться «черному камню», изучают гороскопы, гадают на картах, посещают ясновидящих и верят в злую и добрую судьбу. Если все это не является свидетельством темноты и реакционности современных потребителей достижений прогресса, то зачем же приписывать их древним степным племенам?
