Актис день и ночь бродила вокруг дома Нерхеба и ждала.
Стража отгоняла ее копьями, но она приходила снова и снова, безостановочно ходила под стенами, проклиная и плача.
— Надо убить взбесившуюся суку… — ворчали воины.
— Брось!.. Она безумна!.. Боги отняли у нее разум, — уговаривали другие.
Актис стояла, плотно прижавшись к стволу акации. Глаза ее не отрываясь смотрели вверх, на окна. Она слышала крики царицы, видела, как взметнулось в воздухе ее белое платье, и ждала…
Засуетилась стража, забегали воины, загремело оружие, отворились двери…
Актис, как кошка, шмыгнула в дом.
О великие боги, как давно она здесь не была… с тех пор… с тех пор, как ее выгнали отсюда с позором…
Актис бежала по знакомым переходам к покоям Ситисру. Верно, там, на груди у матери Нерхеба, прячется царевна Меситнинухет-Техен.
В покое старухи было тихо… Актис отдернула занавес.
На полу, в темно-красной луже лежала Ситисру; по слепым глазам ее все еще стекала струя крови.
Актис громко засмеялась и наступила ногой на грудь старухи.
Вдруг лицо ее передернулось судорогой, — из соседнего покоя до нее донесся протяжный детский плач… Чей-то голос, испуганный и нежный, успокаивал ребенка:
— Не плачь, мое солнце, я с тобой… не плачь, это, верно. Кандакэ разбила сосуд с водой и кричит от страха… Глупая Кандакэ, старая Кандакэ, где ты?..
Актис замерла.
Заколыхался занавес, зашуршали легкие сандалии, и Меситнинухет-Техен переступила порог.
Держа на руках сына, она остановилась перед плясуньей с широко раскрытыми от ужаса глазами.
— Кто ты?..
Актис начала молча подвигаться к ней.
— Кто ты?..
Плясунья не сводила с нее взгляда и молчала; потом, грубо схватив ее за волосы, она одним взмахом пригнула к полу.
— Кто я?.. — шептала она в исступлении. — Кто я?.. Я — зверь, выпущенный на тебя охотником!.. Я — собака, что грызет горло шакалу!.. Я — кемура, пожирающий детей!.. Я!.. Я!..
Она задыхалась.
Ребенок громко закричал от страха.
Тогда, оттолкнув Меситнинухет-Техен ногою в грудь, плясунья схватила его на руки и выбежала из покоя…
Царевна ползком доползла до окна, крича о помощи…
Нугри донесли о случившемся.
— Царица убила себя, бросившись на плиты двора, — рассказывали перепуганные стражи, — старую Ситисру мы нашли мертвой в крови, царевна без памяти, а ребенок исчез… Один из наших видел, как его уносила женщина, но он не мог догнать ее, — она бежала, как антилопа от стрелы охотника… Он говорит, что это была безумная Актис… Мы не уследили, за ней… видно, Сет застлал нам глаза песком пустыни…
