По лицу Пенроирита пробежала насмешливая улыбка.
— А я знаю еще и третьего, — ответил он спокойно.
— Третьего?.. Кого же ты мыслишь?..
Жрец впился глазами в лицо Пенроирита.
— Кто же третий фараон?..
— А разве пшент окажется слишком тяжелым для мудрой головы первого жреца?.. — прошептал отчетливо писец.
Бакнихонсу отшатнулся.
Какими чарами этот человек сумел угадать его тайную мечту?..
Они разошлись, не проронив больше ни слова. Но с этого часа Бакнихонсу стал бояться Пенроирита и начал действовать согласно его указаниям.
— Встань, Яхмос, посмотри, кто это вошел к нам во двор, — говорила сонным голосом Бикит, — кто там бродит ночью, словно грешная душа, не нашедшая пути в страну блаженных?..
Яхмос нехотя поднялся с цыновки и вышел за дверь.
Луна заливала двор яким светом. У плетня стоял человек в рваной одежде.
— Да помилуют боги твое «ка», кто ты? — спросил мальчик. — Что тебе надо в такой поздний час?..
Человек сделал два шага и протянул руки.
— Яхмос!..
Мальчик вздрогнул.
— Кто ты?..
— Яхмос!..
В дверях показалась Бикит.
— Ну, что же, Яхмос, кого посылают нам боги в час, когда все люди спят?..
Человек рванулся вперед с криком:
— Или время ослепило тебя, что ты не узнаешь своего мужа, Бикит?..
Бикит вскрикнула и пластом упала к ногам пришедшего. Она целовала его ступни, колени, руки, края одежды и плакала, плакала, не находя слов.
— Встань… встань, возлюбленная моя… — говорил дрожащим голосом Нугри, — встань… разбуди детей… покажи мне их хоть при свете очага, если солнце еще медлит подняться… я устал… мой путь был долог и труден… ну же, вставай, вставай!..
Глаза Бикит горели.
— Разве это не солнце светит на небе?.. Разве не оно освещает мое сердце?.. Разве не настал еще час вечного блаженства?.. Разве не сам пресветлый Гор стоит предо мной?..
— Молчи!.. Молчи!..
Яхмос бросился будить братьев и сестру.
Ти-Тхути прижимала руки к груди и шептала одно только слово:
— Отец… отец… отец…
Нугри осматривал свой дом, — и он казался ему выше и просторнее, чем раньше.
— Я слышал, что бедняки Хсоу стали жить, как рпат?.. Где же твой дворец, Бикит?..
Она хлопотала у очага, роняя горшки, ложки, сосуды с маслом, и, плача и смеясь, отвечала:
— Да, наш квартал опустел… Кема, Хети и другие — все побросали свои дома и живут теперь кто в прежнем доме «смотрителя царских сандалий», кто в доме «смотрителя ларца»… Но мне мой дом милее самого дворца… Ведь здесь я жила с тобой… О великие боги, неужели истинно — мой муж вернулся к своему осиротевшему очагу?..
