Багровый хамсин | страница 55
Яхмос убежал, а Бикит села на цыновку и стала перебирать груду ожерелий, колец, запястий, ножных цепочек, головных уборов, венцов, браслетов, покрывал, дорогих тканей и ковров…
Она смеялась, опуская руки в их холодный сверкающий поток, и звала дочь:
— Эй, Ти-Тхути, моя красавица, приди, одень все это на себя, будь как царская дочь в день свадьбы, будь как богиня в праздник Уага, в праздник Мины, в праздник Реннут, в праздник приношений и начала года… Смотри, Ти-Тхути, теперь это все — наше… Смотри, как горит это ожерелье; еще недавно его носила гордая Ситхатхор — жена смотрителя книжного дома… Теперь она таскает воду для своих рабынь; в волосах ее солома и нильский ил; в ушах ее не блестят уже вот эти серьги из небесного металла с янтарными подвесками; ноги ее не ступают по саисским коврам, обутые в башмаки из кожи антилопы; она не спит на подушках из эфиопского пуха, не ест с золотых блюд с жемчужными краями… Она голодает, эта гордая жена семера, как голодали когда-то мы; она молит богов о смерти… И мы подарим ей смерть, ибо ее заслужили все рпат…
Ти-Тхути смотрела на мать со страхом. Она не понимала, что случилось с тех пор, как угнали на рудники отца.
Сперва они все плакали, рвали на себе волосы, погасили очаг, не ели три дня, словно в доме был покойник. Потом настал голод, — такой голод, что живот Ти-Тхути сводило от боли, и она тайком от всех ела шарики из глины, размоченные в воде… Мальчикам было лучше, чем ей: им как-то удавалось накопать личинок жуков, а Яхмос раз даже убил крысу. Соседи голодали так же, как и они; люди умирали целыми семьями. По улицам бродили тощие, оборванные тени с жадными воспаленными глазами. Ночью нельзя было выходить из дома, — тени эти набрасывались, как шакалы, на всякого, кто им встречался, и грабили его. Вой людей мешался по ночам с далеким воем гиэн. Было страшно жить…
Потом на улицах стали раздаваться крики и угрозы:
— Мы мрем, как мухи в дни засухи, а рпат обжираются зерном и маслом!..
— Где твоя справедливость, великая Маат?..
— Где истина, о которой проповедуют нам жрецы?..
— Разве не все мы — дети богов?..
— Зачем же нам суждено издыхать от голода, а рпат не знают, куда им деваться от жира?..
— Будь они прокляты, кровопийцы!..
— Да сгинут они, как саранча!..
— Смерть проклятым рпат!..
— Смерть!.. Смерть!..
Ливийцы-стражи и кушиты-наемники били людей палками, как пастухи бьют скот… Потом полилась кровь… много крови… Она текла по улицам, по лестницам храмов, по мостовым, из дворов богачей, текла широкими ручьями в каналы, окрашивая их в темно-красный цвет.