— Там среди маисовых и пшеничных полей тебе будет житься неплохо, — говорил он.
И Актис с радостью согласилась поселиться за городом.
Перед уходом она попросила Бикит сходить с ней в храм Хатхор. Ей хотелось испросить у «Прекрасноликой» совета и узнать свою судьбу.
Опустив глаза, входила Актис под пилон храма.
Привратник неохотно обкурил их священным фимиамом, — он не рассчитывал на большой дар божеству от двух плохо одетых женщин из квартала бедняков.
На внутренней стене притвора на них смотрело суровое лицо какой-то царицы. Владычица земного царства доила священную корову Хатхор. Молоко вечной жизни текло сквозь пальцы царицы на сверкающий крылатый диск солнца…
Жрец проводил их по темным прохладным переходам, мимо ряда колонн из розового гранита, в покой, где знаменитый херихеб Ири выслушивал просителей и от лица богини давал им советы.
Актис подошла, трепеща, к закрытому занавесу, за которым ее уже ждал Ири. Дрожащим голосом она рассказала ему свою историю, умолчав лишь о том, что она дочь парасхита.
— В глубине сердца я ждала, — говорила она тихо, — я ждала, что знатный «семер» сделает меня своей главной женой, ибо видела любовь его и была полна любви к нему… Но злые духи отогнали его сердце в первые же дни разлуки, и он приказал с позором прогнать меня из своего дома… Что мне делать, великий служитель «Золотой»?.. Как мне вернуть сердце возлюбленного?..
— Умилостивить богиню щедрым даром, — последовал ответ из-за занавеса. — Что ты принесла, что бы я мог положить к ногам «Владычицы богов»?..
Актис растерянно оглянулась на Бикит.
Что она принесла?.. Ничего… У нее ведь ничего не осталось от всех сокровищ, которыми она еще недавно владела… одно только кольцо.
Жадная рука протянулась к ней из-за шелка занавеса.
— Что же ты принесла в дар богине, женщина?..
— Кольцо…
Актис прижала его к сердцу, потом со слезами на глазах протянула херихебу.
— Кольцо… Священного скарабея из ляпис-лазури принесла я в дар «Прекрасноликой»… — прошептала она глухо.
Области, покорные еще воле фараона, волновались. Прошел слух, что «благой бог» повелел набрать несчетное войско, чтобы двинуться с ним за пределы «Стены князя», через Кемур, в Кедем и рассеять племена Менту.
— «Благой бог» превзойдет военной славой своих предков, — говорили «хеки» и «мернутцаты» областей Нижнего Египта, — с этих лет он уже думает о победах.
Они не знали, что не собственная воля принудила юного фараона мечтать о войне, а совет его «шемесу», «казначея бога», «единственного семера», «друга царя» и главного советника — Пенроирита.
