В открытую дверь заглядывали такие же голодные собаки и уныло выли по ночам, вторя далекому вою шакалов.
Бикит помогла Хети вымыть покойника и, обещав не отлучаться, послала ее в «город мертвых» условиться относительно бальзамировки и похорон.
В «городе мертвых» была необычайная суета.
По приказанию «благого бога» тело умершего Аписа перевезли в Хсоу. Фараон пожелал похоронить его мумию возле своей строящейся пирамиды. Жрецы «уабы», «семы» и «херихебы» сбились с ног, готовясь к торжеству.
Жрец едва выслушал Хети и злобно проворчал:
— Не находят другого времени умирать!.. Кому охота возиться с простым каменщиком, когда «благой бог», жизнь, здоровье и сила, жертвует на похороны, священного быка несметное число сокровищ.
Он запросил за пелены, бальзамировку, амулеты, заупокойные молитвы и гроб столько, что Хети вскрикнула:
— Помилуйте меня, боги Аменти, да ведь это наш доход с целого года!..
— Как знаешь, — сказал равнодушно жрец. — Видно, тебе дороже твой доход, чем покой и счастье мужа в загробном мире… Твое дело!.. Пусть «ка» твоего мужа мучают скорпионы и гады, пусть он голодает и напрасно ищет, чем утолить жажду, пусть его тело превратится в гнилой ком, — мне все равно.
— Но ведь такая цена сделает меня нищей, — плакала Хети.
— Не знаю, что ты скажешь, когда «ка» твоего мужа будет приходить к тебе по ночам и терзать тебя в отместку за твою скупость?..
Хети, рыдая, обещала заплатить жрецу требуемую плату. На прощанье жрец сказал ей:
— Твоему мужу следовало бы умереть двумя лунными кругами раньше. Тогда еще можно было бы похоронить его дешевле, за счет нашего обязательства перед фараоном, жизнь, здоровье и сила… Но вас умирает слишком много. Ваши покойники превышают числом количество даровых похорон.
Хети ушла, оглушенная цифрами пожертвованных для Аписа сокровищ, о которых кричал весь «мертвый город», весь рынок, весь квартал бедняков…
В день, назначенный для торжественных похорон священного быка, главная пристань была усеяна народом. Отряды «мирных кушитов» и ливийцев сдерживали напор толпы, ожидавшей раздачи хлеба и пива.
На желтоватых водах канала качалась священная барка из драгоценного ливанского кедра. Пурпуровый навес на увитых розами и лотосами шестах бросал розовую тень на скамьи гребцов. Стулья жрецов, сопровождавших божественного покойника, сверкали белизной слоновой кости; а возвышаясь над головами плакальщиц, под ослепительно белым балдахином стоял наос с деревянным гробом в форме настоящего быка. Глаза деревянного божества из кровавого ясписа освещали золотую обшивку барки двумя длинными красноватыми лучами…
