Меризанх плакала:
— О Актис, дитя мое, близкое сердцу… Я выносила тебя с трудом, я родила тебя с трудом, я растила тебя с трудом… Какую плату ты даешь мне за мои труды?.. Поистине, мне надо было бы молить богов раньше, чем они даровали мне тебя, которую я возлюбила превыше всех детей!..
И подняв руки к небу, она трижды прокляла дочь.
Мимута спокойно выслушала причитания и проклятия Меризанх, успокоила ее насчет судьбы Актис и подарила на прощанье несколько «утну» меди, двух уток и меру меда.
Уходя, она взяла с обоих клятву, что они не откроют никому местопребывание Актис.
— Кто захочет смотреть на пляски девчонки, если узнает, что она дочь бальзамировщика?..
Решено было объявить соседям, что Актис утонула, купаясь, или ее утащил какой-нибудь зверь пустыни.
Медь, утки и мед успокоили на время Меризанх, дети обступили ее, обычный круг домашних забот окружил ее, и Актис, казалось, была забыта.
Мимута радовалась. Она отвела Актис в храм Хатхор испросить благословения «Светлой» на голову своей новой питомицы.
Хатхор, в лице своих служителей-жрецов, вняла молитвам и особенно богатым приношениям Мимуты и послала девочке редкое умение плясать.
Через два наводнения слава о плясках Актис стала переходить из квартала в квартал. Кто не слыхал о красавице Актис, о голубом цветке Египта, о ее черных, как плод терновника, глазах, о ее темных косах и о ногах, легче которых не было во всей Долине от Абу до Северного моря?..
В красавице Актис уже не могли узнать голой, смуглолицей, всегда голодной девочки из квартала бальзамировщиков.
Актис установила прочную славу за домом плясок. Старая Мимута не прогадала. Только у нее одной было столько посетителей, только у нее одной было столько богатых и знатных гостей. Мимута распродала всех своих прежних рабынь и накупила новых, самых красивых. В ее доме были девушки из Ликии с золотистыми волосами и розово-белой кожей, девушки из Рафии, с Родоса, из Ассирии, из Элама и Урарти… И все же Актис затмевала их всех.
— У Актис кожа прозрачнее финикийского стекляруса!..
— У Актис волосы благоухают слаще, чем ароматы Пунта!..
— У нее ноги — как две ласточки, быстрые и легкие!..
— У Актис глаза как ночь и горят они как Сопдит в месяц Тоот…
— Руки Актис — два лотоса!..
— Рот Актис — цветок граната!..
Так говорили о ней гости Мимуты.
Так говорил о ней и писец Нахтмину Пенроирит.
Но вот уже три месяца, как Актис встречала писца холодно, отказывалась от его подарков и отворачивала лицо.
