— Ночью значит. Прошел фильтрацию и сюда угодил. Отдельно от остальных.
Андрей подумал про себя:
«Его, как и меня, заперли в отдельное помещение. Набивается на разговор».
Но парень не собирался оставлять его в покое.
— Переживаешь? — снова спросил он.
— Чего? — не понял Андрей.
— Я также здесь вчера проснулся. Первое утро в новом месте. И также вот в потолок смотрел. Словно заново на свет народился. А поговорить не с кем.
Андрей понял, что и этот парень, как и он сам, прибыл из лагеря для военнопленных. Значит «вынужденный» доброволец.
— Ты здесь со вчерашнего дня?
— Да. Утром привезли. Пожрать дали и отлеживаюсь в хорошей кровати. Хоть выспался после лагеря.
— А меня вчера поздно вечером сюда доставили. Ты спал уже.
— Тяжело, — сказал парень.
Андрей подозрением посмотрел на соседа. Тот больше не ухмылялся…
* * *
Андрея Рогожина выделили из общего состава солдат, которые изъявили желание служить в рядах Русской Освободительной Армии.
Офицер, который заполнял анкетный лист, спросил:
— Производите впечатление образованного человека. Говорите по-немецки?
— Ja ich spreche deutsch.
— Das ist großartig! Откуда знаете язык?
— Я в прошлом студент пятого курса МГУ.
— О! Вот как? Учились в Москве. Факультет?
— Исторический, — честно признался Андрей.
— Исторический?
Офицеру это не понравилось. Человек изучал историю с коммунистической точки зрения. Годится ли такой для отдела восточной пропаганды? Однако у него был приказ отобрать несколько образованных людей для Дабендорфа. А этот немецким языком владеет хорошо.
— Значит вы историк?
— Готовился им стать. Я не закончил университет.
— Историк! Я знаю, что это такое. Там вам прививали коммунистическую идеологию. Но откуда у вас знания немецкого языка?
— Мой отец и моя мать хорошо говорят по-немецки.
— А кто ваши отец и мать? — спросил офицер.
— Отец профессор, а мать переводчик.
— Профессор?
— Да. А мать работала переводчиком при отделении Коминтерна.
— Вот как, — проговорил офицер. — Эти сведения из биографии Рогожина ему еще больше не понравились. Но образованные люди требовались как воздух. А в нынешнем наборе до Рогожина не было ни одного стоящего. Они могли стать только солдатами. Простые деревенские парни. Кого отправить в школу РОА в Дабендорф?
— Какими языками кроме немецкого владеете?
— I speak English and French.
— Даже так? Тогда вы наверняка пригодитесь в Дабендорфе.
— В Дабендорфе? — удивился Рогожин.
— Отдел восточной пропаганды особого назначения. Там не хватает людей, хорошо знающих язык. А у вас три языка.
