В Лондоне члены имперского Генерального штаба, по-видимому, не могли помочь правительству, сломленному страхом, незнанием и нерешительностью, не имеющему политического понимания поставленных на карту вопросов, равно как и сущности гитлеровского режима. Люди, находившиеся во главе британских вооруженных сил, только за редким исключением, были в таком же положении, как политические деятели. Редко в условиях кризиса военные деятели так же плохо владели ситуацией, как начальники штабов Британии и Франции во время последней недели августа. У них были средства, но не было ни желания, ни воли их использовать.
Кошмаром, преследовавшим Гитлера и его генералов, была перспектива войны на два фронта. Этого огромного преимущества фюрер никак не мог лишить французов и британцев, после того как они стали союзниками поляков. Правда, он предотвратил опасность во время чехословацкого кризиса в 1938 году, когда он блефовал, и весьма успешно. Но только он не мог сделать то же самое с британцами и французами и потому застал их врасплох советским пактом. Но это не спасло его от угрозы войны на два фронта; русские ни при каких обстоятельствах не пошли бы на риск втягивания в войну с англичанами и французами.
Можно предположить, что эта тема была центральной, занимавшей англо-французских штабистов с их первой встречи в марте и до последней. Но только в записях нет ничего. Если вопрос и обсуждался в тот или иной момент, он был сразу замят. Он так никогда и не дошел до комитета имперской обороны. Концепция использования слабости немецкого Западного фронта никогда не обсуждалась ни на уровне кабинета, ни в комитете по внешней политике кабинета[30].
Мы видели, что на ранних заседаниях штабов и комитета имперской обороны преобладали пораженческие тенденции относительно немедленных действий – все равно каких. Теперь, в самый разгар кризиса, в середине августа, комитет имперской обороны был проинформирован, что решение увеличить первоначально намеченные экспедиционные силы с двух до четырех дивизий «привело к нехватке, а это означало, что ни одно подразделение не было отправлено во Францию полностью оснащенным».
Представитель военного министерства сообщил членам комитета, что положение настолько плохое, что вряд ли будет возможным оснастить 32 дивизии до 1942 года.
На самом деле в то время это уже было не важно. Один вопрос, которого следовало ожидать, так и не был поставлен, и ответа на него не было. По крайней мере, на заседании французского военного совета ставились правильные вопросы, даже если на них и не было ответов. А в Лондоне ни Генеральный штаб, ни правительство не поставили вопрос напрямую: какая помощь будет оказана полякам? Никто не ожидал многого от армии, но были же военно-воздушные силы и военно-морской флот?
