Чемберлен был крайне заинтересован в том, чтобы кабинет принял такую позицию. И чтобы произвести должное впечатление на сомневающихся в реальности такой возможности, он скорректировал оценку люфтваффе, подготовленную разведывательным управлением королевских ВВС. Цифровые данные, характеризующие люфтваффе, которые Чемберлен представил кабинету, оказались в два раза выше тех, которые ему представила разведка королевских ВВС[24]. Из заявления самого Чемберлена мы знаем: он был убежден, что происходившие в то время секретные переговоры с Гитлером и Герингом выглядели наиболее многообещающими. Чемберлен верил, что Гитлер «серьезно обдумывал заключение соглашения с нами» и серьезно работал над предложениями, которые Гитлеру показались сказочно щедрыми. Ни тени решений, принятых Гитлером в Оберзальцберге, не омрачило отдыха Чемберлена на рыбалке, пока он не вернулся в Лондон на заседание кабинета министров 22 августа.
Галифакс писал ему 19 августа, что, по имеющимся у него достоверным сведениям, немцы предпримут нападение на Польшу 25 августа и поэтому нельзя терять времени. Имеются совершенно точные признаки, сообщал Галифакс премьер-министру, «что герр Гитлер все еще верит, что мы не собираемся воевать или, в качестве альтернативы, что он может разгромить Польшу, прежде чем мы вступим в войну». Галифакс сомневался, что дальнейшие заявления Англии о намерениях целесообразны, поскольку Гитлер явно в них не верил. Тем не менее он предложил обсудить с английским послом в Берлине, не будет ли визит генерала Айронсайда или личное письмо Чемберлена более эффективным и убедительным доказательством для Гитлера, что британцы не блефуют[25].
Между тем Глэдвин Джебб, один из молодых и очень способных сотрудников Галифакса, вечером 18 августа принимал у себя дома немецкого поверенного в делах доктора Тео Кордта (очевидно, это был тот самый источник информации, о котором сообщал Галифакс в своем письме премьер-министру). Кордт под воздействием «старого бренди» заверил Джебба, что не будет никакой войны, «так как либо поляки со страху подчинятся требованиям, либо англичане бросят своих польских союзников на произвол судьбы». Создалось впечатление, заметил Джебб, что доктор Кордт, «как хороший немец, был убежден в необходимости если не войны с Польшей, то в любом случае в демонстрации силы, чтобы навсегда привести Польшу в орбиту Германии». Кордт не сделал никаких намеков на то, добавил Джебб, что правительство Германии готово к компромиссу. «Я должен сказать, что он, кажется, в крайнем случае допускал и мировую войну из-за Польши, если другие державы будут противиться воле Германии», – писал в заключение Джебб. Он добавил и свою собственную оценку: инстинкт подсказывал ему, что «в данный момент» Гитлер не пойдет на риск мировой войны из-за польской проблемы.
