В те дни Гитлер и Сталин урегулировали непосредственные противоречия, и к утру вторника 22 августа новость о пакте, который вот-вот будет заключен, достигла правительств Британии и Франции. Сэр Сэмюэл Хор отметил болезненное удивление комитета по внешней политике кабинета, когда его члены узнали эту новость. Гендерсон заверил их, что слухи о готовящемся подобном соглашении ни на чем не основаны, и Сидс, британский посол в Москве, «ничего не знает». Чемберлен созвал заседание кабинета во второй половине дня 22 августа, в четверг.
Перед заседанием на Даунинг-стрит военный министр Хор-Белиша имел завтрак с генералами Гортом, Айронсайдом и Паунеллом. Белиша был обеспокоен и просил Айронсайда о дополнительной информации в связи с польским вопросом. Новость из Москвы угнетающе подействовала на Белишу; он чувствовал, что для Англии дела складываются весьма скверно. Айронсайд настаивал, чтобы он на заседании кабинета потребовал мобилизации регулярной и территориальной армий.
Вопрос был поставлен министром по координации обороны лордом Четфилдом, однако Чемберлен воспротивился дополнительному призыву, который коснулся бы около 110 тысяч человек. Создалась странная ситуация. Глава имперского Генерального штаба лорд Горт не занял официальной позиции. Военный министр Хор-Белиша написал премьер-министру сразу после заседания кабинета, требуя разрешения на призыв хотя бы 60 тысяч человек, если уж не 110 тысяч[26]. В противном случае, писал он, потребуется неделя для мобилизации в чрезвычайных условиях, с риском огромных скоплений людей, если она совпадет с эвакуацией и воздушными налетами.
Чемберлен объяснял, что мобилизация в данный момент была бы неверно истолкована Гитлером и могла бы навредить обращению, которое он намеревался произнести в четверг в своей речи в парламенте. Он также собирался направить личное письмо Гитлеру, в котором еще раз подтвердит решимость Англии выполнить свои обязательства в отношении Польши, которые никоим образом не изменились ввиду предполагаемого пакта между Германией и Советским Союзом. Правительство все еще придерживалось мнения, что в трудностях, возникших между Германией и Польшей, нет ничего такого, что могло бы оправдать применение силы, которое неизбежно приведет к европейской войне. После заседания кабинета было опубликовано коммюнике, в котором приводилась вышеуказанная точка зрения правительства, а также сообщалось, что в четверг правительство запросит у парламента чрезвычайные полномочия и что санкционировано принятие определенных мер предосторожности. После заседания начальники штабов разослали инструкции всем подразделениям, что, если появится необходимость воздушных налетов на Германию, они должны быть направлены только против целей, которые строго соответствуют определению «военные объекты».
