Поэтому не следует удивляться, что предупреждения, высказанные генералом Айронсайдом в Варшаве, когда он заявил немцам, что Британия намерена быть наготове, чтобы помочь Польше, были восприняты нацистами с изрядной долей скептицизма. Это был не первый пример, с которым немцы столкнулись в данном контексте, двойственности англо-французской политики. Несколькими неделями ранее произошел любопытный эпизод, когда Риббентроп назвал блефом заявление Боннэ. Однако тон, который немцы приняли по отношению к французам, был совершенно иным, чем тон слащавой корректности, характерный для переговоров Вольтата в Лондоне. Обмен мнениями с французами начался с ноты французского правительства, которая была вручена немецкому послу в Париже 1 июля министром иностранных дел Франции М. Боннэ. В ней делалась ссылка на переговоры, которые Боннэ вел с Риббентропом во время его визита в Париж в декабре 1938 года. Далее в решительной форме говорилось, что Боннэ счел своим долгом «определенно заявить, что любая акция, в любой форме, которая будет иметь тенденцию изменить статус-кво Данцига и тем самым спровоцировать вооруженное сопротивление Польши, приведет в действие франко-польское соглашение и обяжет Францию оказать Польше немедленную помощь».
Ничто не могло быть более ясным, более твердым, более обманчивым и лживым с точки зрения истинных намерений Франции. Это стало очевидно уже из того, как Боннэ отверг во время визита польского военного министра в Париж в мае предложенную генералом Гамеленом ограниченную операцию. Что же тогда заставило Боннэ внезапно сделать такой неожиданно провокационный шаг? Для того чтобы произвести впечатление на Риббентропа и немцев? Боннэ был не настолько глуп. Или для того чтобы вызвать реакцию немцев, которую Боннэ, должно быть, предвидел? Может, он на самом деле искал новые аргументы, чтобы использовать их против новых предложений о прямой французской помощи полякам в случае военного конфликта с Германией? Ответ мы получим при рассмотрении последовавших далее событий.
Риббентроп заранее знал об этой ноте (не было ли это частью сценария Боннэ?) и предупредил немецкого посла в Париже барона фон Вельчека о том, что он должен сказать Боннэ, когда тот вручит ему документ. Позже Вельчек доложил Риббентропу, что ему представилась возможность довольно подробно изложить Боннэ ответ и предостеречь Боннэ относительно «катастрофической политики, в которую, очевидно, Франция позволяет себя втягивать, следуя за британцами, при самых неблагоприятных условиях». Немец также заявил, что ему удалось представить военную и экономическую мощь Германии в самом выгодном свете.
