Но это было только началом подготовленного диалога. 13 июля, как раз когда Вольтат готовился к другой миссии в Лондоне, Риббентроп написал личное письмо Боннэ в Париж, в качестве ответа на официальную ноту от 1 июля. Он также напомнил об их парижской встрече в декабре. Боннэ тогда говорил ему, что Мюнхенская конференция коренным образом изменила отношение Франции к Восточной Европе и впредь Франция будет признавать, что Восточная Европа находится в «сфере интересов Германии». Этой позиции Германия придерживается и теперь. Политика Германии на востоке не касается Франции; «соответственно, правительство рейха не считает себя обязанным обсуждать с французским правительством вопросы германо-польских отношений, и еще меньше – признавать за Францией право оказывать какое-либо влияние на вопросы, связанные с определением судьбы немецкого города Данциг». А на тот случай, если кто-либо из коллег Боннэ все еще сомневается, Риббентроп добавил, что «на нарушение территории Данцига Польшей или на любую провокацию со стороны Польши, которая несовместима с престижем германского рейха, последует ответ в виде немедленного германского вторжения и уничтожения польской армии».
Боннэ получил ответ, какой хотел. Однако игра еще не закончилась. 25 июля, когда у него уже не могло быть никаких сомнений относительно нежелания Франции открыть второй фронт ради Польши, Боннэ ответил Риббентропу личным письмом. Оно было составлено в еще более сильных выражениях; в нем подчеркивалось, что честь Франции обязывает ее прийти на помощь Польше, особенно в связи с проблемой Данцига. Если поляки видели это письмо – а Боннэ наверняка позаботился, чтобы они увидели его, – они должны были прийти в восторг и испытать немалое облегчение. Аналогичные чувства оно вызвало и у Гитлера. Только по другим основаниям. Через эту личную переписку с Риббентропом Гитлер передал Боннэ инструмент и нужные ему обоснования, чтобы быть уверенным: не будет никаких эффективных акций французов для оказания помощи полякам.
Однако политики и дипломаты не были одиноки в своем самодовольном неверии в перспективу скорой войны. Генерал Дилл, начальник учебного центра Олдершот, один из способнейших английских генералов, самый вероятный претендент на должность командующего британскими экспедиционными силами в случае войны, 31 июля посетил генерала Кеннеди в военном министерстве. Они беседовали о перспективе войны. Дилл считал маловероятным, что Гитлер решится на войну с Британией из-за его континентальной политики. Опасность заключалась в том, что, «играя слишком близко к краю пропасти», он мог соскользнуть вниз.
