Али Мухтар-бей был и по характеру, и по воспитанию совсем другим, — подчеркнуто правоверным, малообразованным и очень ограниченным. Он слишком долго прослужил адъютантом “беспощадного революционера”, военного министра Турции Энвер-паши. Того самого, который был среди лидеров младотурецкой революции, сражался против султана-тирана Абдул Хамида II, потом вверг Турцию в хаос первой мировой войны, а после разгрома объявился в 1920 г. в России и очаровал, правда, на время, нашего предсовнаркома своей приверженностью мировой войне с Антантой. О нем еще будет речь. Но тогда, в 1914 г., Энвер-паша был полон сил и честолюбивых замыслов возглавить всех турок мира и заражал фанатизмом своего адъютанта Али Мухтар-бея, которого и направил в Петербург — стимулировать очень уж “спокойного” посла Ниязи Фахретдин-бея, не принадлежавшего к энверовскому окружению.
Данные наружного наблюдения за 1913–1914 гг., которые мы теперь получили возможность изучить, рисуют Мухтар-бея человеком желчным и неуравновешенным. Как докладывал русский наблюдатель, турецкий атташе в обществе своих коллег — турецких военных и дипломатов — держался скованно и заносчиво. Был всеми нелюбим и избегаем, зато каждый вздох, тем более шаг сверял с австрийским посланником в Петербурге, которому доверял, по словам наблюдателя, едва ли не больше, чем собственной супруге. С той он, к досаде того же наблюдателя, “жил отдельными домами”. Своему кумиру и хозяину Энвер-паше атташе сочинял в Стамбул пространнейшие депеши. По преимуществу они содержали поношения России, ее слишком крепкой водки, свиных отбивных и черной икры (красную атташе, видно, жаловал). Особенно Мухтар-бей негодовал на массу приемов и празднеств в веселой русской столице, на которых приходилось бывать, вместо того чтобы с оружием в руках возвращать былую славу империи Османов.
Те, кто по долгу службы в российских ведомствах прочитывали скучнейшие “диваны” Мухтар-бея и со вкусом употребляли все то, что ругал “неаппетитно живший атташе” [карандашная запись на дешифровке — В.Ш.], емко и точно изложили его позицию:
— “Мы, турки, будем воевать! Или все совершенно погибнем, или отыграемся!”
Ну, можно ли было доверяться такому забияке, да еще трезвеннику! И впрямь — Мухтар-бей, трубивший: “Война! Война! Русские уже на Босфоре!”, в течение трех лет (1911–1913) навредил русско-турецким связям больше, чем сделал доброго его непосредственный начальник — посол Фахретдин-бей.
