, что увидит, если зайдёт в ближайший дом. Поэтому не было нужды проверять каждый. Он направлялся к устремившему ослепительной иглой храму Укадара. Там, как обычно, ждало его главное послание, оставленное Художником.
Кое-где на песке темнели припорошенные пылью пятна. Такие же виднелись на стенах. Они слово звали: «Погляди на нас! Ну же, поверни голову и прочитай наши письмена!» Но Эл не давал себя отвлечь. Свернув, он обогнул молчаливый трактир и через несколько минут вышел к храму. Тишина, нарушаемая только монотонным свистом ветра. Охотник поднялся по ступеням и толкнул приоткрытую дверь. Смрад, спёртый и густой, окутал его, словно паутина — угодившую в ловушку муху.
Внутри царил сумрак, ибо маленькие окошки, располагавшиеся вверху, пропускали мало света, а лампады давно остыли.
Художник постарался. Он никогда не торопился, никогда не халтурил. И не повторялся. Каждый раз преследователя ждало что-то новое.
Эл прошёл по затянувшейся корке, покрывшей дощатый пол, придав ему тёмный глянец. Эманации смерти витали повсюду, словно столбики пыли, завихрялись вокруг окованных сапог демоноборца. Он вышел на середину храма и поднял голову. Взгляд лишённых белков глаз заскользил по обнажённым телам, расположившимся на стене за алтарём. Сколько их здесь было? Несколько десятков. Они давали толщину, объём композиции, заполнив пространство до самого камня, служившего местом жертвоприношений. Руки, ноги, спины, животы, груди, сморщенные мужские и почти неразличимые в полумраке женские гениталии, разверстые в немом крике рты с вывалившимися распухшими языками, скрюченные пальцы, похожие на когти стервятников, глянцево синеющие ягодицы и километры выпущенных внутренностей, оплетших море трупов, слившихся в динамичной многофигурной «скульптуре» — одной из тех, которыми украшал пространство странствующий Художник. Его чудовищные инсталляции заполоняли складки материи, служа кровавыми стежками, которые накладывал чудак в лиловом камзоле с нелепой шпажкой на боку. Уверенно он двигался с востока на запад, оставляя за собой шлейф из швов и смрада, сотни пустых оболочек, высушенных, как пустыня, мёртвых, словно солончаки. И демоноборцу никак не удавалось его догнать.
Только теперь Эл услышал жужжание насекомых, облепивших трупы. Они копошились повсюду — внутри и снаружи, ползали, жрали, откладывали личинки. Этот звук, единственное свидетельство жизни, словно вырвался из-под толщи тишины — так бывает, когда выныриваешь, и вода спустя несколько секунд покидает ушные извивы. Охотник подошёл ближе. Его губы зашевелились, произнося сложное заклинание. Изо рта потекло зелёное, прозрачное, похожее на ядовитый туман. Он был своим в этом царстве мёртвых, но в то же время композиция, составленная Художником, буквально кричала о своей чуждости. И в каждом доме, который посетил «скульптор» (а он не упускал никого, ни единой человеческой души), было то же самое — Эл в этом не сомневался.
