Е. Прудникова: По-разному… Но за такое обычно били или убивали самих «советских», дальше дело не шло. Потом приходили чекисты, разбирались так или иначе, и на этом все завершалось. Для восстания нужна организующая сила, и здесь даже кулаки не очень годятся, требуются люди, имеющие опыт работы с массами.
Корреспондент: То есть эсеры?
Е. Прудникова: Не обязательно. Могли подсуетиться и анархисты, и члены мелких партий. Но они обеспечивали общее руководство, а практическую организацию обычно осуществляли бывшие офицеры, благо их по стране гуляло множество. По-моему, около двадцати процентов офицеров царской армии так и не примкнули ни к красным, ни к белым, растворились на российских просторах. Среди них было достаточно вольноопределяющихся из кулаков и сельской интеллигенции, для которых интересы сельской верхушки — кровное дело. А воевать и создавать вооруженные отряды они умели.
Антибольшевистские восстания в 1918–1920 годах вспыхивали повсеместно. Кроме уже упоминавшегося Тюменского, колоссальное восстание охватило Поволжье — в нем участвовали от 100 до 150 тысяч крестьян. Лозунги у них были характерные для того времени: «Долой коммунистов и коммуну!», «Долой жидов!», «Да здравствует советская власть на платформе Октябрьской революции!»
Корреспондент: Это как? Против коммунистов и за революцию?
Е. Прудникова: Помните фильм «Чапаев»? Там крестьяне задают Чапаеву вопрос: «Ты за большевиков или за коммунистов?» В те времена, когда мы смотрели этот фильм, вопрос вызывал улыбку: надо же, мужички не знали, что большевики и коммунисты — одно и то же! И зрители удивлялись, почему Чапаев ответил так заковыристо: мол, он за Интернационал. Почему не объяснил, что большевики и есть коммунисты?
Да потому, что это нюанс эпохи, который помнили зрители в 30-е годы, но забыли в 70-е. В 1919 году в деревнях это были совершенно разные понятия. Большевики — это правительство, которое дало мир и землю, а коммунисты — отморозки из сельской ячейки. Так что вопрос был по тем временам осмысленным и конкретным. А Чапаев, поскольку не хотел скомпрометировать московские власти, отождествив их с коммунистами, и не мог признать, что коммунисты не есть большевики, так хитро и выкрутился.
Корреспондент: Знаете, что мне это напомнило? «Позволительно ли платить подать кесарю?»
Е. Прудникова: Вот именно! А не идиллическую сценку с сиволапым мужичком и продвинутым коммунистом.
Одно из башкирских восстаний выдвинуло более конкретный лозунг: «Да здравствуют большевики, да здравствует вольная продажа, долой коммунистов — партию хулиганов!» С чего они решили, что большевики за вольную продажу? Не иначе потому, что в Октябре они выполнили народные чаяния, значит, они за народ, значит, и сейчас должны стоять за то, что нужно народу.
