Отсюда мы плавно переходим к третьей причине крестьянских бунтов — беспределу местных властей разного уровня, от сельсоветов до шаставших по селам разнообразных отрядов. Мы уже говорили и о сельской демократии, и о продотрядах подробно, и добавить тут особо нечего. Одни насаждали коммунизм плеткой и револьвером, другие считали, что раз они власть, то вся самогонка, имущество и бабы должны принадлежать им, третьи просто куражились. Вот несколько фрагментов мозаики.
В Березовской волости Саратовской губернии местные коммунисты учинили насилие над женами красноармейцев (известно, солдатка — «мирской человек»). Требования разобраться остались без ответа. И в одну темную ночку всех коммунистов нашли мертвыми.
Корреспондент: А это не расценили как антисоветское восстание?
Е. Прудникова: Насколько я поняла из документов — нет. Насилие у советских не приветствовалось. Помните сцену из романа «Как закалялась сталь», когда командир латышского отряда приказал расстрелять насильников на месте? А его объяснение? «Кровью знамя крашено, а эти — позор всей армии!» А реакцию окружающих? «Крепкий народ эти латыши, кремневой породы». Ни о каком трибунале за самоуправство и речи не было. Чекисты тоже могли считать, что «эти — позор советской власти».
Корреспондент: Могли и не считать.
Е. Прудникова: Однозначно. Тут как повезет. Далее. В некоем селе Вороновке председатель исполкома напился, приказал запрячь пару лошадей и катался по селу, стреляя из револьвера и винтовки, при этом кричал: «Я есть царь и Бог». И не один он был такой.
В Самарской губернии некто Дрогойченков, известный всей округе уголовник, организовал сельский комитет из таких же, каков был сам, и начал под видом сбора налогов грабить местное население.
В селе Чурашево, напившись на свадьбе, один из членов волостного Совета запряг в санки четырех баб, надев на них хомуты, и начал объезжать на этом «экипаже» село.
Корреспондент: А «декрет о национализации женщин» — это тоже низовая инициатива?
Е. Прудникова: Сам «декрет» — это известный прикол анархистов. Но в селе Медяны, что в Симбирской губернии, комбед ввел национализацию женщин явочным порядком, забирая приглянувшихся себе или отдавая приятелям. О чем местные крестьяне даже телеграфировали Ленину. Вождь велел Симбирскому губисполкому «наказать мерзавцев сурово и быстро», правда не уточнив, как именно. Как видим, и такой факт имел место…
Корреспондент: И долго ли крестьяне терпели такое обращение?
