Д. Пучков: Построили, обращаю ваше внимание, сверхдержаву, каковой Российская империя не являлась. И на обломках этой сверхдержавы, и только благодаря ей, мы живы до сих пор.
Е. Прудникова: Это вы мое внимание обращаете? Я об этом еще 15 лет назад говорила.
Д. Пучков: И неплохо себя чувствуем, в общем-то…
Е. Прудникова: Вполне себе. Вот только в девятнадцатом году машины времени ни у кого не было. Шла война, и новая прекрасная жизнь существовала только в мечтах.
Д. Пучков: Да, выглядело все некрасиво, местами безобразно. Людей убивали и с той и с другой стороны. Но повторюсь: если ты отказываешься выполнять распоряжения власти, власть применит к тебе сначала закон, потом силу и оружие — что тогда, что сейчас. Тогда это было в более грубых формах, сейчас не так выглядит, но такое было время, и такие были люди. И задачи надо было решать только с помощью вот таких людей, которые действовали вот такими методами и способами. Хорошо бы их укротить, заставить делать как-то по-другому — а как это можно сделать? Никак… Это трагическая история родной страны…
Так получилось, что мы с Дмитрием Юрьевичем не успели записать беседу о крестьянских восстаниях, а тема требует освещения. Поэтому данная глава написана в шизофреническом жанре автоинтервью, где я выступаю и как корреспондент, и как историк. Попробую поспорить сама с собой. Итак…
Е. Прудникова: Мне часто поступают просьбы рассказать о Тамбовском восстании. Но дело в том, что мятеж в Тамбове был не единственным, а просто наиболее известным. Начиная с 1918 года то тут, то там вспыхивали мятежи против большевистского правительства. Они были разными, происходили по разным причинам, но имели и кое-что общее. В первую очередь это нежелание сдавать хлеб по государственным ценам. И если мы копнем поглубже любое восстание в хлебородных районах, то в конце концов непременно придем к этой причине.
Корреспондент: То есть опять экономика?
Е. Прудникова: А куда же от нее, родной, деваться? Даже, казалось бы, насквозь умозрительная теория построения нового общества — и та в основе своей восходила к неприятию образованной стороной общества окружающей нищеты. Удивительно, но именно идеалисты-народовольцы, опереточные мужички, сформулировали то кредо, которое крестьяне пытались реализовать сразу после революции: «забрать свою землю, податей не платить, рекрутов не давать». Получив землю в 1917 году, именно так себя деревня и повела.
