Д. Пучков: Мрачно, очень мрачно все.
Е. Прудникова: Мрачно было, я поражаюсь мужеству большевиков, которые все это не бросили и победили.
Д. Пучков: С помощью отморозков и гопников?
Е. Прудникова: Да. У нас, извините меня, страна была отмороженная.
Д. Пучков: Нет, это была самая обыкновенная страна, такая же, как и все.
Е. Прудникова: Знаете, все-таки страна, где в начале века читать умели только 25 % населения, а больше половины никогда не ели досыта… Почему у нас праздники проводят за столом, который буквально ломится, почему гостей в первую очередь сажают за стол… Это же все не просто так! Крестьянская молодежь по праздникам сходилась стенка на стенку, а иногда и не только молодежь. Это был не бокс, дрались люто, до увечья, до смерти. И то, что молодой фабричный пролетарий — гопник по определению, отмечалось еще исследователями нравов царской России.
Д. Пучков: Я тоже был молодой пролетарий, но гопником по определению я не был.
Е. Прудникова: Какой вы пролетарий? Вы не работали с семи лет, не проводили на работе по 12–14 часов в день, не жили в фабричной казарме. Вы не пролетарий, вы — молодой рабочий со средним образованием за плечами, приличным жильем, 8-часовым рабочим днем и нормальными жизненными перспективами, а это совсем другая категория населения. И у Джека Лондона, и у Горького, у таких разных писателей, говорится одно и то же: если ты работаешь по 14 часов, ты не можешь не напиться после этого в воскресенье.
Д. Пучков: Трудно после этого в воскресенье не напиться.
Е. Прудникова: И не подраться.
Д. Пучков: Ну, это уже последствия того, что человека вынуждают работать по 14 часов. Если у вас так организовано ваше замечательное общество, в рамках которого я из полускотского или совершенно скотского состояния не могу подняться, а вы там наверху сидите и радуетесь… Наверное, что-то с этим обществом не так.
Е. Прудникова: Ну, а революция почему произошла? Не потому же, что пришли революционеры и развратили народ, который до того обожал царя и хозяина. А большевики первое, что сделали, — объявили 8-часовой рабочий день, обрисовали людям прочие перспективы и сказали: чтобы тебя не загнали обратно туда, где ты был, бери друзей и иди в деревню добывать хлеб, чтобы мы продержались.
Д. Пучков: Ну, он не ради этого ходил. Повторюсь: если у тебя дети голодные сидят…
Е. Прудникова: Ради этого тоже. И для хлеба насущного, и для светлого будущего, тут все в комплексе. Меня часто спрашивают: почему в Первую мировую войну русский солдат воевать не хотел, а во Вторую воевал так, что сгреб всю Европу, как мусорную кучу? Очень просто. На первую его погнали не то за умозрительное славянское братство, не то ради чьих-то прибылей, а во вторую он воевал за себя, за свою новую счастливую жизнь, которой его хотели лишить, хотели снова загнать туда, где он был раньше. А ведь он помнил, откуда вышел и куда его вернут, если он проиграет. И поэтому был такой подход: я их зубами грызть буду, лучше сдохну, но туда не пойду. То есть новое общество, принятое народом, они все же построили.
