Этой критикой Наполеон вводит в практику принцип, согласно которому
«главнокомандующий не должен оставлять без внимания ни победителей, ни побежденных». В письме генералу, который медлил с атакой на подступах к Ратисбонну, была такая приписка:
«Действие, действие, скорость».Последующие поколения помнят Наполеона в основном по сражениям в сомкнутых боевых порядках, и немаловажную роль в результатах этих сражений играла его «выдающаяся тактика». Она состояла из следующих маневров: напасть, отбросить, рассеять и уничтожить противника, переходя последовательно от малых к средним боям. Поход на Вену в 1805 году — хороший этому пример. Наполеон со своими генералами действовали стремительно, чтобы не дать силам неприятеля осуществить перегруппировку. Мюрат, стоящий во главе авангарда, продвигался так стремительно, что император предостерег его не смешивать быстроту и торопливость: «Мой кузен, я не в восторге от вашей манеры двигаться вперед. Вы несетесь как полоумный».
Войдя в столицу Австрии, Мюрат и Ланн направились к мосту Табор[69]. По собственной инициативе, с невиданной отвагой маршалы решили попытаться разыграть великолепную покерную партию: «Австрийцы все приготовили для защиты подхода и к разрушению свайного моста, связующего столицу с Моравией и с Богемией. […] Немцы по своей природе экономны, а такой мост стоит очень дорого. Поскольку Мюрат и Ланн были гасконцами, они решили использовать особенность мышления неприятеля и обратить ее в свою пользу. Они без видимых колебаний приказали войскам двигаться вперед. Вокруг раздавались крики с требованиями остановиться. Французские солдаты остановились, но ответили, что поскольку враждующие стороны заключили перемирие, оно дает им право перейти через реку. Оба маршала вышли вперед из строя и отправились, по приглашению князя Ауэрсперга, на левый берег для переговоров, отдав приказ колоннам незаметно продолжать движение вперед. Пока велись переговоры, войска подходили все ближе и ближе, постепенно оказались уже на мосту и начали сбрасывать в Дунай порох и горючие материалы, которые там находились. Наконец австрийцы стали понимать, что происходит. Они увидели, что их провели и обманули. Какой-то старый сержант подскочил к князю и гневно прокричал ему: „Над вами насмехаются, вас обманывают, я открываю огонь!“ Момент был критический. Тогда Ланн, с никогда не изменявшим ему самообладанием, с той тонкостью и интуитивным знанием человеческого сердца, которое свойственно всем южанам, обратился к австрийцам, сделав упор на их педантизм и любовь к порядку: „Генерал, вы позволяете так к вам обращаться?! Что сделалось с австрийской дисциплиной, слава о которой гремит во всей Европе?“ Аргумент подействовал. Князь, почувствовав, что честь его уязвлена, разозлился на сержанта и приказал его арестовать. Подошедшие французские войска захватили пушки, генералов, солдат и перешли Дунай».
