Человек обязан иметь сразу несколько профессий. Базиоле, старому другу, выпала в жизни слишком прямая дорога: контактист-кибернетик, член комитета, председатель. Инерция возникает именно на прямом пути, кажется, что ее нет, но скорость набрана, и уже не свернуть без помощи, без толчка извне.
Пульсар бушевал, и Ким вел съемку издалека, с расстояния шестнадцати миллионов километров, где еще можно было работать, не рискуя своей драгоценной жизнью. Одна камера снимала Кратов-I в те мгновения, когда «нож» гамма-импульса не касался поверхности. Снимал, не сканируя, как «Винт», а в режиме наведения, уперевшись в одну, избранную Кимом наугад, точку вблизи полюса. Первая серия кадров — неподвижность. Вторая — неподвижность. Третья — тоже. Но в первой серии неподвижный механизм (или существо?), похожий на экскаватор, направил ковш вверх. Во второй серии — чуть вбок. В третьей…
А вот второй цикл голограмм, съемка другой камерой в те секунды, когда «нож» излучения кромсал планету. В секунды, когда гамма-вспышки жгли и убивали. Вот — движение! Ковш медленно наклоняется, из воронки выбирается на поверхность еще один механизм… или существо?
Жизнь — порциями. Она есть, и ее нет. Вспышка пульсара, и на планете все живет. Темнота длится секунды, и на эти секунды жизнь замирает.
Мы, люди, привыкли к нашему спокойному солнышку, к его равномерной энергетике, и как-то забываем в повседневности, что во Вселенной гораздо больше процессов нестационарных, именно они — общее свойство мира. А мы отказываем им в возможности порождать жизнь.
Темнота — вспышка. Темнота — вспышка. Метроном. Именно этот ничем не нарушаемый ритм и стал основой для странной жизни. Только в те мгновения, когда импульс проходил по планете Кратов-I, жизнь развивалась. В секунды темноты на планете все замирало, как в энергосистеме при выключении тока. Смерть царила на планете и в те месяцы, когда пульсар не излучал, накапливая энергию.
Ким представил себя на месте хозяина планеты. Я вижу, я познаю мир, для меня времени молчания пульсара не существует, я не живу в это время. Предмет начинает падать, я вижу это, но вдруг исчезает и сразу оказывается на поверхности. Значит, так надо, таков закон природы. Мне и в голову не придет, что я всего лишь не фиксирую часть падения — я не живу в эти мгновения. Таков мой ритм. Ритм моей звезды.
Странным для них должно быть поведение звездолета — он перемещается скачками: медленно движется на фоне звезд, но вдруг исчезает и появляется чуть в стороне, и опять медленно движется, и опять — скачок. Впрочем, что же тут странного? Все звезды движутся так же. Все во Вселенной — только импульсы. Такова природа. И это естественно. Все, что происходит испокон века, не может быть странным…
