Вот тут я аж поперхнулась и закашлялась. Долго не могла прийти в себя. Артему Давыдовичу даже пришлось меня похлопать по спине.
— Вы понимаете, что городите? — спросила я, как только смогла нормально заговорить. — Какая пара?! Какая жена альфы?!. Ничего более дикого в жизни своей не слышала. Да вы!.. Вы же обыкновенный преступник! По вам тюрьма плачет. Я настаиваю, нет, требую, чтобы вы сейчас же оправили меня домой!
Мою гневную тираду Артем Давыдович выслушал без тени эмоций на лице. Ответ его поразил меня в самое сердце.
— Решение принято, дорогая моя. От твоего желания или нежелания ничего не зависит.
— Но это… Это же глупо, — пробормотала я, пытаясь справиться с потрясением и придумать, что еще могу сказать. — Я не могу выйти замуж за вашего сына. Я люблю другого человека.
— И это тоже неважно, — спокойно, даже равнодушно изрек этот холеный мужчина, что сейчас казался мне настоящим зверем. — Я свои решения никогда не меняю. С женихом познакомишься за обедом.
— Бред какой-то, — пыталась убедить я саму себя. Ситуация отказывалась укладываться в голове. — Вы собираетесь держать меня под замком, пока?.. — о том, что может освободить меня, я не то чтобы говорить, даже думать не могла.
— По поселку ты можешь передвигаться свободно. А вот пределы его покинуть не получится. В общем, скоро ты и сама во всем разберешься.
Вот уж чего не собиралась делать, так это оставаться тут. Как только представится возможность, сразу же сбегу. Осталось решить, как я это сделаю.
— Мне нужно позвонить, — осенило меня.
Артем Давыдович коротко кивнул и позвал:
— Николай! Сопроводи нашу гостью, которая в скором времени станет членом семьи, к телефону. И смотри, чтобы говорила она по существу.
Молчаливый конвоир проводил меня в уже знакомую столовую, где на журнальном столике я увидела старинный дисковый аппарат.
— Куда собралась звонить? — коротко бросил он, удерживая трубку и не спеша протягивать ее мне.
— Маме, — подумав, ответила я. Собственно, никому больше я позвонить и не смогла бы. Все телефоны были забиты у меня в мобильном. Я даже свой-то на память не знала, чего уж говорить о других. Лишь стационарный родительский и помнила.
— Что скажешь? — продолжал допрос Николай.
— Успокою, что со мной все в порядке.
Конечно, хотела я совсем другого — хоть как-то намекнуть маме, что у меня проблемы. Но как это сделать, ума не прилагала. А услышав ее паникующий голос, поняла, что не готова ввязывать и ее во все это. Оставалось надеяться, что в скором времени у меня получится выбраться отсюда. А пока я наплела маме, что срочно уехала к подружке, что пригласила она меня на какую-то выставку и что предупредить времени не было. Выслушала, какая я нерадивая дочь, что совершенно не берегу нервы родителей, и пообещала звонить чаще.
