Удивительная реакция! Баруэллу следовало бы знать, что заключенные часто склоняли андаманских женщин к сожительству путем угроз и запугивания.
Эдуард Мэн сначала не осознавал размеров распространившейся болезни, но когда понял, то (следует отдать ему должное!) старался сделать все от него зависящее, чтобы помешать ее дальнейшему распространению. Но было уже поздно. Бороться с сифилисом мешали также обычаи и привычки аборигенов. Андаманцы терпеть не могли сегрегации, поэтому очень трудно было изолировать больных от здоровых. Болезнь распространялась все больше еще и потому, что среди женщин существовал обычай кормить грудью чужого ребенка. К тому же все андаманцы без исключения не желали лечиться. Они предпочитали оставаться в своих лачугах, но только не жить в «доме для андаманцев» и проходить там курс лечения. Аборигены обычно спали все вместе, и инфекция распространялась через царапины, порезы и болячки. Тем временем болезнь приняла такие размеры, что практически на Больших Андаманах не осталось ни одного не зараженного аборигена.
Получив под начало ««дома для андаманцев», Мэн отдал приказ аборигенам, проживающим в них, носить одежду. Этот приказ был отдан совсем не из тех соображений, что одежда послужит в какой-то мере защитой от инфекции, просто вид обнаженного аборигена, видите ли, был оскорбителен для европейца. Мэн запретил также выдавать аборигенам ром. Он хотел, чтобы они пили только чай. Тогда они пристрастились к опиуму, ставшему еще одной причиной их вымирания. (В настоящее время, очевидно в результате этого пуританского приказа, аборигены настолько привыкли к опиуму, что, несмотря на полицейский надзор и изоляцию, оставшиеся 24 андаманца с маленького острова Стрейт все-таки как-то ухитряются добывать опиум.)
Пока Мэн отчаянно сражался с сифилисом, вспыхнула эпидемия трахомы. В результате многие аборигены ослепли или частично потеряли зрение. Мэн заболел тоже. Очевидно, он заразился, ухаживая за больными. И в довершение всего в марте 1877 года разразилась эпидемия кори. Сначала заболели жители поселения. Видно, кто-то завез корь из Индии. Первыми заболели несколько мальчиков в андаманском детском приюте на острове Росс. Болезнь распространялась как лесной пожар, а поскольку ранее никто из аборигенов ею не болел, то иммунитет отсутствовал, и они умирали сотнями. Мэн пытался установить для больных карантин, но безуспешно. По некоторым оценкам, половина, если не две трети андаманского населения на Больших Андаманах скончались от кори. Эдуард Мэн отметил интересный факт: полные, высокие андаманцы тяжело переносили корь, а худые и низкорослые сопротивлялись болезни лучше, и многие из них выжили.
