В этой местности, так резко отличающейся от американских краев, он пытается применить тактику, которая там ему хорошо удавалась: тактику войны небольшими отрядами, «партизанскую войну», так как ничего другого сделать нельзя.
Эта «герилья» предполагает решимость бойцов и поддержку — хотя бы пассивную — населения. Но ряды его немногочисленного войска редеют по мере того, как растет напор вражеских сил.
Вокруг Гарибальди объединилось вначале три тысячи человек, затем их осталось восемьсот, сто.
Они ведут бои в районе озера Комо, захватывают суда, деревни, затем убегают, неожиданно застигнутые австрийцами во время короткого отдыха.
В небольших деревнях — Лунно, Морадзоне — ведут перестрелку, затем скрываются. «Мы не хотим ценой собственной жизни оставить нашу священную землю на издевательство и поругание», — повторяет Гарибальди. Но швейцарская граница недалеко. Сам Мадзини, с карабином и знаменем, на котором написано «Бог и Народ», — уже в Швейцарии. «За ним последовали многие из верных или считавшихся верными ему людей», — с горечью скажет Гарибальди.
Он сам еще упорно держится се своим отрядом, «больше похожим на караван бедуинов, чем на бойцов, готовых сражаться». Он не хочет расстаться со своей мечтой: пусть каждый итальянец вооружается, становится «герильеро», и пусть, за неимением организованной армии, по всей стране начинается «партизанская война».
Себя он объявил «дуче»: вдохновителем, руководителем, вождем. Его люди живут за счет местных жителей, расплачиваясь клочками бумаги с настороженными крестьянами, которые знают, что партизан австрийская армия беспощадно расстреливает.
Но есть вещи, более серьезные, чем страх. Гарибальди обнаружил, что народ, к которому он обращается с призывами, не только уклоняется, но ставит в известность врага. «Я впервые столкнулся с тем, как мало значит для людей из деревни дело национального освобождения».
Однажды вечером, после того как ему удалось прорвать вражеское кольцо в Морраццоно, пробираясь почти непроходимыми тропами, он увидел, как большинство его людей разбежалось под покровом темноты. 29 августа 1848 года с тридцатью верными ему людьми он перешел швейцарскую границу. «Партизанская война» была короткой.
Итак, Гарибальди укрылся в Агно — и слег.
В маленькой деревушке его подстерегла лихорадка. Болезнь — следствие глубокого разочарования. Теперь он мог в одиночестве подумать об этих последних неделях, начиная с приезда в Ниццу и до нового изгнания, на которое его обрек провал войны в Ломбардии.
