Прощай, Ницца, на долгие годы! Прощай, семья, такая любящая, но слепая…
Нужно переправиться через Вар — это нетрудно для того, кто здесь родился, охотился и рыбачил в этих местах, — и таким образом попасть во Францию.
Гарибальди настолько уверен в том, что французская земля будет для него убежищем, что сам является в жандармерию. Но как только он рассказал о своем приключении, его арестовали. Сначала его отправили в Грасс, затем в Драгиньян. Там Гарибальди понял, что ему нужно снова бежать. Он выпрыгнул из окна и скрылся. И снова столкнулся с опасностью, на этот раз в харчевне, где он опять доверился, — по-прежнему наивный, по-прежнему убежденный, что достаточно рассказать правду, чтобы тебе поверили, достаточно бороться за справедливость, чтобы увлечь за собой других. Хозяин харчевни пригрозил, что выдаст его полиции. Он отказался от своего намерения только после того, как Гарибальди — это было в Провансе, где многие крестьяне и жители маленьких городов были республиканцами, — спел одну из песенок Беранже, чем вызвал бурный восторг завсегдатаев, и его отпустили.
Гарибальди больше двадцати дней шел пешком, открывая для себя заново землю Франции, ее деревни, ее людей. Размышляя об этой первой политической акции, он пришел к выводу, что для серьезных перемен необходимо время.
Марсель — большой город, здесь Гарибальди было легче затеряться. Помогли связи с моряками и итальянскими эмигрантами. Но фамилию все же пришлось сменить. Он стал Джузеппе Пане, так как узнал из газет, что осужден военно-полевым судом Генуи. Обвиняемые, не уклонившиеся от суда, — среди них его друг Мутру, — были оправданы, но он, Гарибальди Джузеппе Мария, двадцати шести лет, уроженец Ниццы, приговорен к позорной казни как враг родины и государства.
«Позорная смерть» означала расстрел, но при таком приговоре стреляли в спину.
Несколькими неделями ранее Раморино, ненадежный и бездарный главнокомандующий предпринятого Мадзини наступления, так же как тринадцать других заговорщиков, были приговорены — заочно — к повешению.
Так Гарибальди в 1834 году — смертный приговор ему был вынесен 3 июня — вошел в состав своего рода элиты, аристократии эмиграции: политических изгнанников.
То что его первая революционная акция выглядела так наивно и фантастично — невероятные приключения в стиле Рокамболя[13], и почти комическая деталь: многие женщины в конце века претендовали на честь принять у себя на одну ночь (в феврале 1834 года) скрывавшегося от преследования заговорщика — ничего не меняет в сути дела.
