Слезы пролились, как только тетя вышла за порог мастерской. Артур плакал, как ребенок, горько и безутешно. Плакал в голос, уткнувшись в подушку в попытке приглушить рыдания. Стыдился этого и одновременно ничего не мог поделать, пока не выплакался. А потом еще долго всхлипывал, чем еще больше напоминал ребенка.
Облегчение пришло только на побережье, куда Артур убежал из внезапно ставшей ненавистной мастерской. Море успокоилось после многодневного шторма. Близилась ночь, на улицу опустились сумерки. В темноте Артур почти не видел воды, различая лишь редкие блики на практически ровной поверхности. Луна пряталась за тучами, изредка выглядывая и выхватывая небольшой кусочек моря.
Артуру и этого было достаточно. Закрыв глаза, глубоко вдыхая, он вслушивался в редкие всплески, отчетливо представляя море, залитое солнечным светом. Почему именно солнечным, он не смог бы объяснить. Потому что любил он его скорее ненастное, чем безоблачное. Возможно, именно сейчас, когда жизни его грозила катастрофа, когда душа разрушалась мучительными переживаниями, он бы хотел увидеть море залитым солнцем, как одно из самых прекрасных явлений на земле.
Он продрог. Грудь болела то ли от переживаний, то ли от усиленного дыхания. В горле першило от переизбытка йодом пропитанной влаги. Сколько прошло времени, Артур не мог сказать. По тому, как редко до него доносился шум с проезжей части, можно было предположить, что наступила ночь, и автобусы уже отдыхают в автопарках.
Люда не спала и выбежала в коридор, когда Артур открывал ключом дверь. Покрасневшие глаза на измученном лице тети выдали следы недавних слез. Артуру стало мучительно стыдно.
— Прости, что задержался, — буркнул он куда-то себе под ноги, стесняясь смотреть тете в глаза. — Я был на море…
— Есть хочешь? — спросила Люда. Артур подивился интонации счастья в ее голосе. Он кинул на нее быстрый взгляд и только потом все понял. От осознания ему стало еще хуже. Она радовалась, что он жив здоров, что вернулся домой, что с ним ничего страшного не случилось, вопреки тревожным мыслям, что она успела передумать во время бесконечных часов ожидания. Она моментально простила ему все. А он ругал себя за эгоизм и черствость, что совершенно не думал о чувствах любящего его человека.
— Хочу, — ответил он.
Больше всего Артуру хотелось отправиться спать, но он точно знал, что Люда будет счастлива накрыть на стол и покормить его, усевшись напротив, подперев подбородок рукой и глядя, как он с аппетитом уплетает ее стряпню.
