Хорошо верблюду, он способен выдержать потерю влаги, составляющую четверть от веса тела. Зато если уж дорывается до воды, то пьет ее поистине как верблюд: десять ведер за раз минимум.
Для спасения от зноя пустыни есть только два пути: без конца пить воду или же надеть скафандр, не допускающий потери влаги. Вот почему туркмены ходят по солнцепеку в ватных халатах и меховых шапках: с помощью теплой одежды они спасаются от жары.
У верблюдов тоже есть свой «скафандр»: их знаменитая шерсть — один из лучших в мире теплоизоляционных материалов. Остриженный верблюд теряет на 60 процентов больше влаги, чем до стрижки…
И тут я поймал себя на том, что все время думаю о воде. Жажда подбиралась каким-то хитрым путем. Я вдруг ясно увидел перед собой утренний кран, живую струю воды, прозрачную лужицу в каменистой ямке и пожалел, что не напился тогда как следует. И испугался: неужели начинаются галлюцинации? В нетерпении взобрался на бархан и снова ничего не увидел, кроме раскаленных пространств. Мне стало страшно. Подумалось, что можно упасть от солнечного удара и уже через пару дней превратиться в высохшую мумию.
Торопливо стянув майку, я накинул ее на голову и упрямо пошел вперед, стараясь не облизывать растрескавшиеся губы, чтобы не терять влагу. В голове стучало, словно там был маятник, как в туристском шагомере. А мысли были все о воде и о воде.
Сколько ее на Земле! Если всю воду морей, озер и рек распределить равномерно по поверхности планеты, то получился бы сплошной океан глубиной 2686 метров. Только испаряется ежегодно 519 триллионов кубометров. И столько же выпадает дождем и снегом. Полутораметровый слой дождевой воды каждый год ложится на поверхность планеты. Но, увы, лишь в среднем. И крутился в голове знаменитый дифирамб воде Антуана де Сент-Экзюпери: «…вода, у тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя невозможно описать, тобой наслаждаются, не ведая, что ты такое. Нельзя сказать, что ты необходима для жизни: ты — сама жизнь. Ты наполняешь нас радостью, которую не объяснить нашими чувствами. С тобой возвращаются к нам силы, с которыми мы уже простились. По твоей милости в нас вновь начинают бурлить высохшие родники нашего сердца…»
Нельзя сказать, чтобы думы о воде доставляли удовольствие, скорее они были мучительны. Но не думать я не мог: для этого требовалось слишком много сил.
Теперь я знал, откуда взялся миф о танталовых муках. Его придумали люди, испытавшие жажду в пустыне, когда галлюцинации создают целое море, когда ты стоишь в этом море и тщетно тянешься к ускользающей воде.
