Однажды Коля Фокин, заглянув в комнату Хитарова, застал его за чтением английского перевода книги «Дао дэ цзин», в которой изложены идеи Лао-цзы, основоположника даосизма.
— Ого! — воскликнул он. — Берешь на вооружение старика Лао. А пригодится ли тебе сия премудрость, Рафик?
— Человек должен следовать «дао», то есть отказаться от мудрствования. Какую же премудрость имеешь ты в виду, о Николай, застав меня за изучением основ даосизма?
— Ловко! Но только я опасаюсь, не слишком ли глубоко вскапываешь?
— Я же бохумский рудокоп, Коля, — рассмеялся Хитаров. — Привык глубоко копать. В шахте. Худо другое — китайского языка не знаю, а выучить его за такие сроки выше сил человеческих.
— Неужели пробовал?
Хитаров вытащил из-под стопки тяжелых книжищ общую тетрадь в клеенчатом переплете. Раскрыл, перелистал. Ее страницы были испещрены старательно выведенными иероглифами и переводами их на русский и английский.
— Вот это зазубрил, — хлопнув ладонью по тетради, сказал Хитаров. — Самое необходимое. Но выговор у меня ужасающий.
Фокин с нескрываемым уважением посмотрел на своего друга.
— С таким запасом прочности ты и в кипящем котле не пропадешь.
10
А котел бурлил все сильнее, и казалось, что вот-вот события подтвердят оценку перспектив китайской революции, сделанную VII пленумом ИК КИ, и государство, созданное в результате победы революции, «будет представлять собой демократическую диктатуру пролетариата, крестьянства и других эксплуатируемых классов».
Национально-революционная армия одерживала все новые и новые победы на севере над войсками милитаристов. Ухань была объявлена столицей революционного Китая. 21 марта 1927 года началось вооруженное восстание шанхайского пролетариата, и уже на другой день восстания — 22 марта — в город вступили революционные войска. Через два дня был взят и Нанкин.
Правда, главнокомандующим революционных армий оставался Чан Кай-ши, честолюбец и авантюрист, однажды уже попытавшийся повернуть события вспять и совершить в Гуанчжоу контрреволюционный переворот. Но думалось, что революционные волны, накатывающиеся одна за другой, достигли уже такой мощи, что роль волнореза станет Чан Кай-ши не по силам.
Во всяком случае, после обстоятельной беседы с секретарем ИК КИ Осипом Пятницким, великим знатоком конспирации, Хитаров, отправляясь в долгий путь, был почти убежден, что, оказавшись в Ухани — новой столице революционного Китая, ему не понадобится скрываться на нелегальных квартирах или жить согласно тщательно разработанной легенде о некоем молодом энергичном баварце, представляющем могучий концерн «И. Г. Фарбениндустри». Зачем это, когда в Уханьское правительство вошли коммунисты, а центральные комитеты КПК и комсомола разместились на одной из главных улиц города! Он пойдет и скажет: «Во хэнь цэю мэйю кань цзянь нимэнь! — Давненько я вас не видел!»
