«Нас покидает товарищ, — взволнованно начал он, — почти пять лет назад посланный к нам для работы Российским союзом (молодежи) и все это время принимавший участие в нашей работе. Я думаю, что выражу ваше общее пожелание, благодаря его за работу. Он начал работать в низах организации, работал в рудниках, и рурские товарищи еще, вероятно, хорошо помнят его. Он быстро завоевал доверие товарищей и на хемницком съезде (Коммунистического союза молодежи Германии) был избран в Центральный Комитет. Долгое время он руководил оргсекретариатом ЦК, особенно в трудное для нас время нелегального положения, а в последнее время он направлял профсоюзно-экономическую работу союза. Во время дискуссии о партийной тактике у нас были острые разногласия с товарищем Рудольфом. И то, что мы, серьезно выступавшие против него, можем сказать, что он — деловой работник — и каждый работавший с ним подтвердит это, — является лучшим доказательством того, что он действительно верно и ревностно, не ради личных и иных выгод выполнял свою работу. Мне кажется, что доверие, завоеванное товарищем Рудольфом, является показателем того, как мы должны работать. Оно означает еще большее. Оно говорит о том значении, какое имеет совместная борьба русского и немецкого союзов. Я думаю, что мы остро почувствуем отсутствие товарища, в течение пяти лет проработавшего с нами в труднейших условиях и теперь возвращающегося в Российский союз. ЦК предлагает избрать товарища Рудольфа почетным членом союза. (Громкие, продолжительные аплодисменты.) Мы никому еще не оказывали такой чести, и это высший почет, который союз может оказать. Мы все будем рады, если товарищ Рудольф вновь вернется к нам. Мы желаем КИМу, чтобы товарищ Рудольф и в тех странах, куда его пошлет Интернационал, работал с таким же успехом, как он работал у нас. Еще раз благодарим его за все то, что он дал нам, что он дал нашему комсомолу. (Громкие аплодисменты.)».
Вот этого товарищ Рудольф совершенно не ожидал. Он знал, конечно, что на VI съезде РЛКСМ, отпуская на учебу вожака своего Петра Смородина и одного из руководителей ИК КИМа, Оскара Тарханова, делегаты единодушно избрали их почетными комсомольцами. Но ему казалось, что он-то, работая по поручению Исполкома КИМа в Германии, выполнял честно, как подобает каждому большевику, то, что должен был делать. Только и всего!
Сидя в президиуме, он вглядывался в лица девушек и парней, заполнивших места в зале. Почти каждого он знал лично, как товарища по борьбе.
