В свои тридцать семь лет Децим обладал прекрасными данными. Он был одним из конфидентов Цезаря и аристократом с безупречной родословной, пребывавшим почти на вершине власти. Децим добился успеха в бытность командиром в Галлии (как в Галльской, так и в гражданской войне), управлял этой провинцией в 48–45 гг. и присовокупил к своим достижениям еще одну победу — над свирепыми белловаками. Вероятно, он был претором в Риме в 45 г., и его же должны были назначить наместником Италийской Галлии на 44 г., а также консулом — на 42 г. Знал он или нет, но в завещании Цезаря Децим значился наследником второй степени на случай (впрочем, невероятный) отсутствия одного из трех наследников первой степени, которыми являлись Октавиан и его двоюродные братья Луций Пинарий и Квинт Педий. Децим также был назначен одним из опекунов приемного сына Цезаря, Октавиана. Цезарь назначил опекунами юноши и других заговорщиков, но их имена нам неизвестны.
Децим привнес в заговор два важных момента. Он располагал доверием Цезаря и группой гладиаторов. Если бы Цезарь не доверял Дециму, тот никогда не вошел бы в здание, где заседал сенат на мартовские иды. Без гладиаторов заговорщики могли не пережить тот день. Забегая вперед, можно назвать еще одно обстоятельство: Децим собирался стать наместником Цезаря в Италийской Галлии — то была стратегическая позиция с двумя легионами и неподалеку от Рима. В общем, Децим оставался чрезвычайно полезным человеком и после мероприятия.
Децим был обязан диктатору намного большим, нежели Брут. Цезарь помог ему сделать карьеру, а Децим платил верной службой — вплоть до мартовских ид. В последующие годы сторонники Цезаря презирали его за неблагодарность сильнее, чем кого-либо другого. Источники не сообщают о мотивах Децима, поэтому мы можем лишь строить более или менее обоснованные предположения.
Подобно Бруту и Кассию, Децим, должно быть, чувствовал преданность прежде всего Республике. В 43 г. Цицерон писал Дециму письма как участнику общего дела. Он поддерживал Цезаря, хотя его мать увлекалась революционными идеями. Децим был потомком оптиматов и претендовал на родство с основателем Республики. Его отец и дед когда-то убивали популяров в Риме и считали это защитой Республики. Теперь настала очередь Децима.
В отличие от Брута и Кассия Децим не был философом, а его республиканские чувства были не слишком глубоки. В одиннадцати сохранившихся письмах 44–43 гг., десять из которых адресованы Цицерону, Децим только один раз ссылается на «освобождение государства». Военные и политические дела интересовали его намного больше. Хотя его письмам свойственна восхитительная краткость, причем всё это время он вел военную кампанию, всё же поразительно его молчание о причинах войны. Напротив, из тринадцати писем Цицерона к Дециму (за тот же период) в пяти затронуты темы свободы, тирании, Республики и убийства Цезаря.
