В деле об убийстве Цезаря личный интерес кажется главным мотивом Децима — честолюбивого, азартного, гордого и жестокого человека. Он очень заботился о своей dignitas, что часто всплывало в переписке с Цицероном. Если верить оратору — а он хорошо разбирался в людях, — то Децим хотел славы и величия. Легко представить, как Цезарь говорит Дециму о том, что честолюбие этого последнего не имеет границ. Однако сам Цезарь был слишком проницателен, чтобы в это верить, — он видел пределы возможностей своего друга.
Децим годился для завоевания Галлии, он даже мог управлять этой областью — но Римом не смог бы. Это был тактик, а не стратег. Он принимал некоторые вещи слишком близко к сердцу, что мешало ему повременить с возмездием — а хороший лидер должен уметь терпеть. Децим был проницателен и способен на обман, но вспыльчив подобно галлам, с которыми проводил много времени. В общем, несмотря на молодость, Октавиан больше годился в преемники Цезарю: он был проницательным и здравомыслящим человеком. Децим являлся военным, а Октавиан — настоящим политиком.
Но Децим был не из тех людей, кому безразлично возвышение соперника. Он шел к вершине через службу Цезарю, через бои в Галлии и в гражданской войне. Теперь другие люди шли тем же путем — в Парфии, а Децим оставался в тылу. В частности, в Парфии теперь должен был отслужить Октавиан. В 45 г., во время долгой совместной поездки из Галлии в Италию, Децим мог, по крайней мере, составить первое впечатление об этом безжалостном и решительном молодом человеке. Если Децим когда-либо и хотел быть наследником Цезаря, ему следовало бы побеспокоиться об Октавиане. Чем выше ценил Децим знаки внимания, которые оказывал ему Цезарь (место в следующей за ним колеснице, дружеская беседа на обеденном ложе у Лепида), тем сильнее негодовал из-за возвышения Октавиана.
Место наместника в Италийской Галлии, а затем консула — это, конечно, было прекрасно, но Децим знал, что в мире, построенном Цезарем, единственная подлинная власть принадлежала армии. Децим любил армию. Владея армией, он мог бы достичь своих заветных целей: стать императором, отпраздновать триумф и сделаться одним из первых людей в Риме. В конце 45 г. Октавиан присоединился к войскам, которым предстояло двинуться на Парфию, а Децим всё еще находился в Риме. Возможно, он подозревал, что, как только Цезарь, Октавиан и группа новых героев вернутся домой с триумфом, его окончательно отодвинут в сторону. Лучше было избавиться от Цезаря сейчас и захватить власть, пока это еще возможно.
