– Гайда!
Боевой клич запорожцев пронесся по степи, и конные казаки ринулись ошеломленных кезлевцев. Отступники даже не сопротивлялись, покорно подставляя шеи. Да и чем им было биться – и оружия у них нет, да и духа тоже, раз на милость турок и татар понадеялись.
Юрий впервые почти спокойно смотрел на ужасающую картину массового убийства – сверкала сталь, заполошно кричали жертвы, протяжные стоны и хрипы сотен умирающих людей накрыли шлях. Везде царил кошмар смерти – не нашлось бы художников, кто смог изобразить весь этот творящийся по желанию людей адский сюжет.
Караван вскоре тронулся в путь, оставляя место кровавого убиения людей для пиршества воронов и зверья. Однако пройдя несколько верст, остановился. Снова пронеслись вдоль повозок джуры Сирко – так именовали молодых казаков, что выполняли при атаманах и старейшинах роль оруженосцев и слуг. Они громко кричали:
– В круг ставьте повозки, в круг. Накрывайте лошадей! Здесь биться будем!
Москва
24 сентября 1675 года
– Ты, княже, за кошевым атаманом приглядывай, хитер он больно! Вроде бы и с нами, и на сторону поглядывает, хороняка лукавый! Как бы чего не учудил!
– Великий государь, больно предан вере православной Ивашка Сирко, так что на сторону ляхов и татар не переметнется. Но с гетманом Дорошенко, коего турки поддерживают, разговоры вел, это так. Да и сыном покойного гетмана Богдана Хмельницкого, Юркой, в сношениях раньше бывал – но то видно потому, что в казацких войнах против поляков участие принимал, и побед над ними немало добился.
– Да, знаю, Очаков он штурмом недавно взял и разорил. Арслан також взял, огню предав. На Крым ходил многократно, хану зловредство учиняя, с разором земель магометанских.
– Он и сейчас на Крым отправился по Днепру на чайках, что вы, государь, ему отправили по своей милости. Хочет Кезлев град разорить, али какой другой городок, и люд православный от плена освободить и на Гетманщину всех невольников вывести.
Ромодановский отвечал уверенно, он достаточно хорошо знал натуру кошевого атамана – истового защитника православной веры. Да и нестяжателя – от своей доли в добычи Иван Сирко всегда отказывался, и поведения доброго – не пил горилки совершенно, что было редкостью среди запорожского казачества.
– То благое дело, Бог ему в помощь. Но ты присматривай, не лежит у меня к нему душа. Два раза мне присягать отказывался, и в мятежах против царства нашего отмечен был, и хулил бояр наших всячески.
