Однако в помощь кошевым были посланы десять достаточно зрелых казаков, лет так двадцати, которых возглавлял Смалец – что Григорий наплел Сирко, Галицкий не знал, но казак взвалил на себя все многотрудные обязанности. Да и другие запорожцы из приданного десятка вели себя как то непривычно – ладные и справные воины, имеющие изрядный боевой опыт, не перечили и тем более не насмехались над Юрием, даже на обучение в бурсе не пеняли. Наоборот, слушали внимательно, а полученные распоряжения буквально вдалбливали в подчиненных им мужиков – каждый стал десятником. А вот чего стоит его «стрельцы» предстояло узнать к вечеру – впереди был Перекоп, запиравший путь к Днепру, к долгожданной свободе…
– Вот и все, княже, не думал, что так легко пробьемся, – негромко произнес Смалец, глядя на высокий перекопский вал. Кошевой атаман просто обошел его край по обмелевшему Сивашу, расчистив дорогу, пока янычары готовились отбивать демонстративный штурм на «Большой город» и Ор-Капу. Этого времени хватило, чтобы провести длинную вереницу освобожденных невольников и сотни повозок через мелководный участок – буквально на руках протащили, утопая по колено в грязной соленой воде. И снова вышли в степь, на шлях, что вел к Днепру.
– Не говори «гоп» пока не перепрыгнул, – мрачно отозвался Юрий, глядя за пылью вдали, которую подняли тысячи копыт лошадей. Несколько сотен казаков, что прикрывали отход колонны, сейчас отходили – их преследовали взбешенные турки и татары, которые осознали, как их провели. И теперь жаждали догнать и полностью истребить коварных гяуров, что привел на благословленные земли Крыма Урус-шайтан.
Неожиданно длинная колонна остановилась, вдоль повозок проскакали конные запорожцы, затем проехал сам кошевой атаман. Поднявшись в седле, Сирко громко прокричал:
– Не хочу неволей никого вести в Гетманщину! Кто хочет обратно идти в Крым, отходи в сторону – только вещи оставьте, то будет плата. И живите как хотите, раз выбор свой делаете.
Слова атамана были услышаны всеми, и Юрий не удивился, когда на правую сторону шляха за десять минут отошли почти все жители Кезлева, тысячи три человек, может чуть поменьше Большинство освобожденных невольников из татарских кочевий остались стоять рядом с повозками. Они мрачно смотрели на отступников от веры, так же угрюмо взирали на ренегатов и казаки.
Атаман приподнялся в седле и громко крикнул:
– Они свой выбор сделали, оставшись в магометанстве. А, значит, их дети пойдут набегами на нас! Это враги православной веры, окончательно отрекшиеся от Христа! Да будет им воздаяние, беру весь грех на себя! Рубайте предателей, казаки!
