В это время подошел секретарь кёрста Форшера, и выслушав краткие инструкции мэтра, отвез нас в гостиницу, не самую дорогую, но и не совсем убогую. Заказав детям в номер завтрак, я оставила Линка с сестрой и, в сопровождении молчаливого и любезного секретаря, вернулась в контору.
Ничего слишком уж хорошего кёрст Форшер мне не сказал, но обещал отправить людей и разобраться с этой арендой.
— Очень плохо, кёрста Элен, что нет документов на эту собственность. Арендные письма лишь косвенно подтверждают ваше право на эти дома. Завещание вашего отца так и не найдено, а посему могут возникнуть проблемы.
Потом он слегка нахмурился и добавил:
— За свою долгую практику я несколько раз сталкивался с тем, что завещание оставляли на хранение не у законников, а в каких-нибудь закрытых местах. Раз уж вы не нашли его в своем доме, и не один из законников вашего района не хранит его — а я проверил это тщательно, возможно, в одном из этих домов за вашим батюшкой закреплена комната, которой он пользовался?
На секунду я впала в ступор от этой витиеватой речи, мне показалось довольно дурацкой идея хранить документы не в своем доме, а в том, который сдаю в аренду, но поскольку все же я слишком мало знала об этом мире, я согласно кивнула головой и уточнила:
— Вы думаете, кёрст Форшер, мне стоит туда съездить?
Кёрст чуть нахмурился, тяжело вздохнул и сказал:
— Одной? Ни в коем случае! Вы слишком юны и, на данный момент, по закону даже не наследница. Тут все слишком спорно.
— Но что же делать?
— К окончанию моего рабочего дня возвращайтесь сюда, кёрста Элен. Это, конечно, не слишком законно! — он лукаво и шкодно улыбнулся. — но мы постараемся не нарушать слишком сильно.
— Наши вещи…
— Не волнуйтесь, я пошлю за ними к кёрсте Эгреж, днем их доставят к вам в гостиницу.
Когда я вернулась к детям, то застала рыдающую Эжен и растерянного Линка.
— Что случилось?!
Эжен, захлебываясь рыданиями и размахивая маленькими ручками что-то лепетала и пыталась мне объяснить:
— Ми-еть! Ми-еть!
У нее был зареванное лицо, по белой коже цвели красные пятна и она, явно, была чем-то расстроена. Я растерянно глянула на Линка. Он чуть устало пожал плечами и нехотя пояснил:
— Медведь. Мы забыли в том доме…
Я слабо представляла себе, что делать с детской истерикой. Сделать вид что не замечаю? Поругать ее? Строго сказать, чтобы успокоилась? Почему-то мне было очень жалко эту рыдающую малышку. И тогда я придумала. Села прямо на пол, чтобы удобнее было смотреть ей в глаза и тихо, спокойно монотонным голосом стала рассказывать, что если она сейчас перестанет плакать, то мы умоемся и пойдем купим новую игрушку, а медведя привезут потом.
