Мы беспомощно переглянулись с Линком, наконец я сообразила.
— Линк, помоги мне пожалуйста. — Я показала глазами на сундуки.
Надрываясь и пыхтя, мы вдвинули один из сундуков в мою комнату, а второй в комнату Линка. Эжен все это время стояла в дверях своей клетушки, сумрачно разглядывая нас и прижимая к себе мишку. С сомнением покосившись на малышку, трок Матон обратилась к горничной:
— Тарма, побудь с этой — она кивнула головой в сторону девочки — пока кёрст Эгреж будет беседовать с ними.
Никого из нас эта сушеная вобла не называла по имени. Как будто боялась осквернить свой язык чем-то непристойным. Видно было, что эту приживалку радует, что в доме появился кто-то, еще более бесправный, чем она.
Под предводительством трок Матон мы с Линком прошли кухню, вошли в тот самый роскошный коридор и двинулись к одной из комнат где-то в центре квартиры. Вобла распахнула дверь и почти торжественно произнесла:
— Кёрста Эгреж, сироты прибыли! — затем посторонилась и дала нам пройти.
В большом зале, ярко освещенном несколькими настенными бра, за столом, покрытым белоснежной скатертью и блистающим хрусталем, начищенным серебром и тонким фарфором, в гордом одиночестве сидела миловидная женщина лет пятидесяти. Лоб ее, так же, как и наши, пересекала черная траурная повязка. Седые волосы, завитые в аккуратные букли, обрамляли приятное округлое лицо. Женщина была полновата, а потому морщин на чуть лоснящейся коже почти не было. Одетая в достаточно роскошное платье из темно-фиолетового бархата с черными кружевами, она выглядела как олицетворение покоя и роскоши. Судя по всему, именно она являлась сердцем этого гадюшника.
Милостиво улыбнувшись трок Матон и чуть щуря глаза, кёрста молча рассматривала нас. Своей компаньонке она, кстати, тоже сесть не предложила. Молчание затягивалось, и я прямо чувствовала, как все более неловко становится наше положение, как Линк теряет последние капельки надежды и начинает переминаться с ноги на ногу рядом со мной.
Я же, как ни странно, осталась совершенно спокойна. После того, как я увидела убогие комнатенки, где нам предстояло жить, я уже догадывалась, что ждет нас при встрече с опекуншей, поэтому на меня эта сцена особого впечатления не произвела. Напротив, как и всегда в какие-то неприятные моменты жизни я, мысленно, плотнее прижала к лицу «Маску силы» и совершенно спокойно посмотрела в глаза этой гадине — я ее не боялась.
Брови кёрсты поползли вверх. Она, ни слова не говоря, наколола на вилку кусочек жареного картофеля, положила в рот и принялась медленно жевать. Чем-то она неуловимо напоминала мне хозяйку собачьего питомника.
