Никто не ворчал, что я проспала чуть не до полудня. На завтрак крупнотелая дочь трактирщика, Лесса, выдала мне большую лепешку с медом, чуть теплую кашу, похожую на пшенную и кружку взвара.
- Есть еще варенье из сливы, из клубники, но за отдельные деньги. Можно мяса – тоже за доплату. – Она вопросительно посмотрела на меня.
- Нет, спасибо большое, но мне этого вот – я кивнула на накрытый стол – вполне хватит.
Эка здесь денежки считать умеют! Я даже улыбнулась про себя – прямо капитализм сплошной. Ну, ничего. Не пропаду!
Разросся парк. И старого дворца
Увил колонны виноград дичалый.
На статуях парадного крыльца
Иммортели, геральдика печали.
Растресканы цветные витражи
И заболочен пруд тоскою граций.
Гнездятся в кровле чёрные стрижи
И в залах призраки картин пылятся.
Невольно вспоминала эти завораживающие строчки, когда мы с дядей Ангусом шли по запущенному саду к замку. На широкой подъездной аллее, ведущей от удивительной красоты кованных ворот к парадному входу, жалкими кучками, сметенными ветерком, лежала прошлогодняя листва.
По обе стороны раскинулся сад, запущенный и заросший, виднелась беседка, вся в сухих плетях.
Цветущие деревья, похожие на наши липы, распространяли сладкий, медовый аромат, но так же нуждались в уходе, как и все, на что падал взор, начиная от тронутых ржавчиной ворот и низенькой оградки вдоль дороги, кончая сломанными зимними ветрами сухими ветками, нарушающими своими корявыми очертаниями нежную, голубоватую облачность цветущих крон.
Огромный мощеный двор когда-то был окружен кольцом клумб. Сейчас цветов там не было – только подозрительно бодрые сорняки.
- Дядя Ангус, что-то мне даже боязно. Людей-то совсем нет.
Боязно мне не было, но замок немного подавлял своей опустошенностью.
- Да есть тут люди, Лунка. И охрана при замке есть. Просто… Ну, мало людей-то. Вот и подзапустело все.
Парадная дверь замка была приоткрыта, так никого и не встретив, мы, некоторое время, неуверенно потоптались на широкой полукруглой лестнице. Я с интересом рассматривала резные каменные вазоны, несколько обшарпанное полотно дверей, большие красивые ручки в виде львиных лап и широкий стрельчатый витраж над дверью. Наконец Ангус не выдержал и пошире распахнув дверь прошел в огромный холл.
Шахматный рисунок мраморного пола, пыль по углам. Я повернулась к приоткрытой дверной створке и подняла глаза к потолку. Витраж не мыли уже много лет. Сейчас, когда сквозь него с трудом пробивались солнечные лучи, он казался почти жалким и уродливым – нижняя часть цветных стекол была так сильно затянута паутиной, что даже не получалось определить цвет. Люстры под потолком были, очевидно, для пущей сохранности, обернуты огромными полотнищами ткани. В тишине слышалось звонкое и надоедливое жужжание мух.
