Или она сама пошла за ним? Всё же инкуб — это инкуб… Нет, ведь тогда, в Маргале, Таша сама сказала… Солгала? Она?! Не верю. Так не лгут. Да и не в словах дело. Каждое её прикосновение, каждый вздох, взгляд, каждое движение тоненького тела — словно признание наотмашь. Таша и молча раскрывалась мне навстречу, как никто и никогда.
Что же произошло?! Почему моё нежное чудо, которое ярче солнца и больше жизни, одарив безбрежным счастьем своего «да», вдруг отвернулось? Я раз за разом прокручивал события последних дней, но ничего не понимал.
В Маргале после неприятного разговора с отцом навалилась странная, какая-то болезненная усталость. Желание сжать в объятиях дарованный Небом истинный свет искренности и любви, заключённый в хрупком девичьем теле, стало почти нестерпимым.
Я мерил шагами комнату, понимая, что будить любимую ещё слишком рано. Ей надо выспаться, всё-таки накануне легли поздно. Нужно же совесть иметь? Если бы не Шаксус Джер, которая точно воспротивиться моему вторжению! Я бы не стал будить своего чуда, просто сидел бы рядом, глядя, как мерно вздымается с каждым вздохом нежная грудь. Завидовал бы тонким пальцам, которые касаются шелковистой щеки. Гладил бы тёмные пряди, расплёсканные по подушке… Дышал едва уловимым ароматом Таши… И с затаённой жаждой ждал бы, когда поднимутся ресницы, а золотистые глаза, чуть мутные со сна, увидят меня…
Завороженный собственными видениями и страстным желанием воплотить их в жизнь, я всё-таки не выдержал и пошёл к комнате своей невесты.
Невеста! Неужели это правда, и Таша согласилась стать моей навечно? Счастье оказалось настолько ослепительно-жгучим, что даже не верилось в его реальность. Но, если только я не сошёл с ума, Хранительница действительно вчера сказала мне «да». И в тот миг лицо её светилось счастьем и…
Я постучал в дверь. Тишина. Дурное предчувствие и без того сверлило затылок, а теперь и вовсе… Да, я гнал от себя странное тоскливое предчувствие беды, вспоминая изящную линию шеи любимой, но…
Я постучал снова, но тут уловил позади шаги и не пошёл — побежал.
Нагнав Ташу на лестнице, обнял за плечи. Рубашка на любимой почему-то была влажной, а вместо родного тепла ладони — холод. Ощущение, будто не ткань, а само тело моей невесты холодно, как лёд. Страх сжал костлявыми пальцами сердце. Я осторожно развернул любимую и заглянул в бледное, осунувшееся лицо. Небо, что с ней?!
Окаменевшее лицо, искусанные в кровь губы и взгляд… мертвый и полный такой бесконечной тоски, что руки дрогнули. Внутри всё оборвалось. Только не ей! Ей не должно быть больно никогда! Моя светлая девочка не заслужила боли! Небо… Не знаю, почему, но если кто-то обидел её…
