, балетмейстер маэстро Хансен и прима-балерина Росита Маури. Мадемуазель Теодор долго готовила нас к экзаменам, накануне она с особым вниманием следила за генеральной репетицией. Мы чувствовали, что хорошо подготовлены, но это не мешало нам испытывать безумный страх в этот важный день.
Мы выходили из-за кулис и появлялись на сцене по очереди, одна за другой. Все начинали с двух красивых реверансов, потом становились в ряд в форме подковы, чтобы вместе исполнить адажио, после этого танцевали четверо на четверо тамп соте и в конце показывали много разных фигур[22]. Все вариации, фигуры и сцены для экзаменов придумывала, ставила и отрабатывала с нами мадемуазель Теодор. Она занималась этим вдохновенно и с воодушевлением, создавая настоящие маленькие балеты, с большим вкусом и оригинальностью. И конечно же, наша добрая Крампон, солидно водрузившись перед фортепьяно, добросовестно извлекала мелодию за мелодией из своей музыкальной шкатулки. Правда, в этот день она забывала о романах-фельетонах и «Похоронном марше»-польке!
Театр казался пустым, но на самом деле матери участниц были тут, стараясь оставаться незамеченными. Сжавшись в комочек, они пробирались в зал и прятались по углам. Другого освещения, кроме света рампы, не было, и огромный черный зал немного пугал нас.
Сейчас экзамены в балетных школах проходят совсем не так. Они публичны. Можно попасть на такой экзамен за плату, как на спектакль. Ярко освещенный зал полон зрителей, и найти свободное место, чтобы посмотреть на юных балерин, выступающих перед комиссией, довольно сложно.
* * *
Думаю, комиссия была весьма строга, уже в мое время было так, и не одной ученице приходилось проходить второй год обучения в том же младшем или квадриль-классе[23].
Что касается меня, то это время обучения первым шагам в танце вызывало только приятные чувства, и ничто не было тогда мучительным и тяжелым. Природа наделила меня сильными мышцами и гибкими суставами, безовсякого труда мне давались все повороты и прыжки. Я не помню, чтобы делала много ошибок, даже на самых первых уроках. Все упражнения я выполняла с такой легкостью, что мадемуазель Теодор была поражена. Как-то она спросила меня: «Ты уже занималась раньше балетом? В какой школе?» Она очень удивилась, услышав, что я никогда и нигде не училась ни одному туру, ни одному батману, никогда не занималась ни с каким преподавателем.
Моя мать сказала ей, что, возможно, легкость, с какой я учусь, возникла из-за того, что я росла в музыкальной атмосфере и постепенно привыкла ко всем музыкальным ритмам. Мадемуазель Теодор, полюбившая меня за влечение к музыке и за таланты, которые замечала во мне, всегда особенно интересовалась успехами «маленькой Клео», она даже предложила заниматься со мной частным образом, не взимая платы. «У тебя дар. Я сделаю из тебя звезду». Мне не довелось воспользоваться этим великодушным предложением, тем более благородным, что заработная плата нашей дорогой преподавательницы из бюджета Оперы была крайне скудной. На самом деле жизнь моя вскоре, как читатель увидит, очень усложнилась, и времени на частные уроки мадемуазель Теодор не хватало бы. Я должна была довольствоваться общими занятиями… в которых достаточно преуспевала. Я очень быстро всему училась и без труда прошла все этапы обучения. Новичок первые четыре года, два года в первом классе основной школы, два года — во втором, к одиннадцати годам я перешла во вторую квадриль, еще через год — в первую квадриль, в тринадцать занимала позицию «корифея», а после финального экзамена стала
