Александра I в этот момент куда больше беспокоило положение на западном фронте, чем на южных рубежах. «Независимо от великих средств Бонапарта нужно ожидать многих махинаций со стороны поляков и даже эффективных отвлекающих маневров, — писал Дюку Виктор Кочубей 9 декабря. — Мы вооружаемся до зубов. Помимо регулярной армии, будет созвано ополчение в 600 тысяч человек, как Вы увидите из манифеста, который я Вам посылаю, но поможет ли всё это против Бонапарта — сие мы узнаем в очень скором времени… Сей дьявол, исторгнутый адом на землю, идет во всём, что делает, столь необычайным путем, он столь удачлив и дьявольски хитер, что никто не смеет утверждать вероятность, ему противную. Мне любопытно знать Ваше мнение об оном ополчении, и поскольку Вам поручено организовать его в Ваших губерниях, мне надобно потолковать с Вами об этом». Верный друг добавляет, что Дюку вовсе не обязательно с этой целью лично разъезжать по своим владениям, если не позволяет здоровье; пусть поручит градоначальникам.
В самом деле, с декабря Ришельё расхворался и страдал кровохарканьем, так что в январе ему пришлось возвратиться в Одессу, сдав командование своему другу Ланжерону. Кочубея это крайне встревожило: ох уж этот бессарабский климат, эти молдавские лихорадки! Вот князь Петр Долгорукий недавно вернулся из Ясс и умер… «Герцог де Ришельё так болен, что экипажам запрещено разъезжать перед его домом», — сообщала госпожа Рейнхард, супруга генерального консула Франции в Молдавии, в письме своей матери от 27 января 1807 года. Однако доктор Скюдери, входивший в ближний круг Ришельё, винил не нездоровый бессарабский климат, а расстройство нервов, к которому, несомненно, был причастен император (выразивший обеспокоенность здоровьем Дюка в письме от 14 января 1807 года) с его злосчастным приказом.
«При нервном темпераменте нашего дорогого Дюка надлежит заменить лекарства, бессильные излечить его болезнь, уходом и заботой, идущей от сердца, позабыв про аптеку», — считал врач. Кочубей же предлагал другое решение. «Льщу себя надеждой, что, посвятив несколько месяцев Вашему здоровью, мы сможете снова взять бразды правления, — писал он 18 января. — Врачи, с которыми я переговорил, в том числе Роджерсон, хорошо знающий те края, думают, что Вам следует на какое-то время переменить местность. Роджерсон привел мне в пример князя Потемкина, который, подхватив презлейшую лихорадку, от коей он чуть не умер в Херсоне, исцелился лишь благодаря тому, что его увезли в Чернигов. Если Вы пожелаете последовать сему совету и как можно скорее переменить место, Вы могли бы, дорогой Дюк, отправиться в Киев или в Полтаву. От всего сердца предоставляю в Ваше распоряжение усадьбу близ последней. Вы найдете там всё, что Вам может понадобиться…» В Вену же он ехать не советует, к тому же Разумовскому, у которого умерла жена, вероятно, не до хворых друзей. А Тереза Кинская вышла замуж за Максимилиана фон Мерфельда (1764–1815) — австрийского генерала, дважды разбитого французами в 1805 году… Кстати, дела русской армии между Неманом и Вислой неплохи, французы отступают, но это-то и тревожит: они могут накапливать силы для неожиданного удара. «Что же до маркиза де Траверсе, — писал Кочубей в феврале, — зная о Ваших связях с ним, я не сомневаюсь, что Вы легко найдете с ним общий язык и что ему тоже непросто от того, что Император желает, чтобы Вы не воспользовались данным им Вам позволением покинуть Ваш пост».
