«Удручающая атмосфера тяготела над университетом, как, впрочем, и над обществом. Петербургский университет не оскудел выдающимися учеными силами, особенно юридический и естественный факультеты. Но и профессора были угнетены совершавшейся бюрократизациею порядков внутри академической жизни и обволакивавшей ее политической реакцией. Они ощущали себя на пороге утраты самоуправления по уставу 1863 года. Над студентами безгранично властвовал полицейский режим с назначенной инспекцией как органом сыска, при доживавшем век избранном ректоре, представителе ослабевшего совета»>{112}.
Итоги «новых веяний» в университетах оказались плачевны. В течение 1881 года студенческие организации, которые получили разрешение, были поставлены под полицейский контроль, а затем большинство их было закрыто>{113}. А между тем в реальной действительности продолжали существовать полулегально и конспиративно различные организации учащейся молодежи. «Жизнь гимназистов и студентов того времени (1876–1885), — вспоминал впоследствии В. И. Вернадский, — проходила в «кружках». Она скрывалась в недозволенных формах общения»>{114}.
Стеснения коснулись даже работы университетской библиотеки. «Пользование библиотекой для нас, — отмечал В. Вернадский, — очень затруднительно. В верхней библиотеке студент не может застать ни одного сочинения Д. С. Милля, которого в каталогах нет… Многих из сочинений, помещаемых в каталогах, не выдают студентам. Так, мне не выдали сочинение De Salles; «Histoire des races humaines» Paris, 1849, объявив, что оно запрещено цензурой. Каталоги составлены безобразнейшим образом и между 60-м и 77-м годом есть пропуск. Нижняя библиотека и читальня закрыты, но, наконец, их открыли. Но, по новому положению, они были отняты от заведывания студентов и переданы двум назначенным для того чиновникам; кроме лишений студентов этого заведывания, она открыта только от 10 до 3-х часов дня, тогда как в том (имеется в виду 1880 год. — И. К, А. Л.) году была, если не ошибаюсь, от 9 до 4 и от 6 до 10 ч[асов] вечера. В том году, по подписке, собир[аемой] между студентами, выписывались несколько нумеров «Порядка», «Голоса» и пр., теперь эти все газеты, кр[оме] «Голоса», кот[орого] нет, получаются в одном экземпляре — куда делись остальные, неизвестно. Между журналами, выписываемыми в библиотеке, нет, напр[имер], таких, как «Юридический вестник», лучшего нашего юрид[ического] журнала… Иностранных научных журналов нет почти ни одного».
