Жаботинский и Бен-Гурион | страница 80
Однако после тщательного обдумывания, взвесив все «за» и «против», на следующий день после завершения дискуссии он отправил Вейцману письмо о выходе из правления и из сионистской организации, отказавшись быть соучастником политики соглашательства. Решение было тяжелым, но это была единственная возможность Жаботинского продемонстрировать евреям, сионистам и несионистам, что он против принятия «Белой книги», извратившей дух декларации Бальфура и кощунственно констатировавшей невозможность «превращения Палестины в еврейскую страну в такой мере, в какой Англия является английской».
Бейтар, союз Трумпельдора —
детище Жаботинского
В январе 1923-го Жаботинский оказался в психологически сложном положении. Он порвал с Вейцманом и вышел из Всемирной сионистской организации. Что делать дальше? Плюнуть на все, уйти из политики и замкнуться в семье? Или вернуться в литературу и силой печатного слова отстаивать свои взгляды? Он избрал второй путь.
Слабых поражение убивает, сильных — закаляет. Слабые паникуют, впадают в депрессию или подстраиваются под победителей, сильные — осмысливают поражение, «зализывают раны» и приступают к новой попытке штурма неприступной крепости. Сильные не прячутся за чужие спины: при любых обстоятельствах они взваливают на себя тяжкую и подчас неблагодарную ношу лидера и несут ее, принимая на себя пинки и удары. Сильные способны схватить искру (смелые идеи витают в воздухе) и зажечь пламя.
Жаботинский был не первым, кому пришла идея о самообороне или о создании Еврейского легиона. В 1903 году в Одессе уже существовала небольшая группа активистов, готовая активно противостоять погромщикам, а в 1914-м мысль о еврейском военном формировании одновременно пришла и Рутенбергу. Но одно дело высказываться на кухне, а другое — действовать в открытую, зачастую в ущерб себе и вопреки общественному мнению. С именем Жаботинского, а не с чьим-либо иным, ассоциируются в еврейском сознании слова «самооборона» и «легион». Он был лидером, возглавившим движение и взявшим на себя ответственность за неудачи; он вызвал «огонь на себя», когда другие посторонились; он принял удары, жгучую ненависть недавних друзей; он добровольно отправился в тюрьму, когда в Иерусалиме арестованы были его товарищи; он отказался от тихой семейной жизни. Никогда ни у кого не возникало сомнения, кто является инициатором самообороны и Еврейского легиона и кто до августа 1940 года (дата смерти Жаботинского) возглавлял правый лагерь сионистского движения. Смелая и оригинальная мысль может посетить каждого — но не каждый, оказавшись в окружении тотального непонимания и противодействия, решится ее реализовывать. Для этого надо еще иметь бойцовский характер.