Летние месяцы 1915 года были последними, проведенными Жаботинским в России. Он побывал в Москве, Питере, Киеве и Одессе, и везде его ждал провал.
Что помогло ему выдержать оскорбления и повсеместный бойкот и продолжить дело, в которое он искренне верил? Откуда черпал он духовные силы? По прошествии многих лет, оглядываясь на историю появления декларации Бальфура и отмечая заслуги Герцля, Ротшильда, Вейцмана и многих безымянных поселенцев, пионеров сионистского движения, осознаешь: последний шаг был сделан солдатами Еврейского легиона, созданного Жаботинским наперекор всем препятствиям.
Удивляясь его выносливости и несгибаемой стойкости, впору говорить об уроках Жаботинского, и первый урок из «Повести моих дней» актуален и применим к любой жизненной ситуации. Он называется «школа терпения»: «После каждого провала надо себя проэкзаменовать и спросить: а ты, может быть, неправ? Если неправ, сходи с трибуны и замолчи. Если же прав, то не верь глазам: провал не провал; «нет» не ответ, пережди час и начинай сначала».
Из России Жаботинский уехал в Италию. В Бриндизи он встретился с Рутенбергом, бизнесменом и активным участником русской революции 1905 года (он был известен как разоблачитель попа Гапона, осведомителя охранки). Независимо от Жаботинского он также пришел к мысли о легионе. Посовещавшись, они распределили маршруты: Рутенберг едет агитировать в Америку, а Жаботинский отправляется в Англию, которая после провальных попыток, предпринятых в Италии и во Франции, представлялась наилучшим партнером. Трумпельдор и шестьсот «погонщиков мулов» отлично зарекомендовали себя на англо-турецком фронте, и это вселяло уверенность, что в Лондоне удастся сдвинуть дело с мертвой точки. Кроме того, в Лондоне жил Хаим Вейцман — единственный из видных деятелей сионистского движения, кто хоть скрытно, но поддержал Жаботинского.
Осень 1915-го. В доме Вейцмана Жаботинский прожил около трех месяцев. Они подружились. Вейцман организовал ему встречу с лордом Китченером, военным министром, но она также завершилась провалом.
В жизни нередко бывает: люди, испытывающие друг к другу симпатию, расходятся по политическим убеждениям. Позже так случилось и с ними. Но даже когда Вейцман, президент Всемирной сионистской организации, и Жаботинский, лидер сионистов-ревизионистов, стали политическими противниками, в «Слове о полку» Жаботинский тепло о нем отзывался:
«Он был сторонником моих планов; но честно признался мне, что не может и не хочет осложнять и затруднять свою собственную политическую задачу открытой поддержкой проекта, который формально осужден сионистским Исполнительным Комитетом и чрезвычайно непопулярен у еврейской массы Лондона.
