Летом 1913-го Жаботинский отправился в Вену на 11-й Сионистский конгресс, в рамках которого проходила конференция сионистов России, и предложил в итоговую резолюцию включить дополнительный пункт: «Иврит — единственный язык обучения во всех еврейских национальных школах России». Для этого, казалось, имелись все основания: за месяц до открытия конференции царское правительство одобрило законопроект, предоставлявший учредителям национальных частных школ права самим выбирать язык преподавания.
Казалось, ивриту дан зеленый свет, и не кто иной, как сионисты, желающие подготовить для Палестины молодых людей, говорящих на языке, одинаково понятном для сефардов и ашкенази, должны пропагандировать язык Торы среди европейских евреев. Увы… На конференции он встретил раздражение и насмешки. Делегаты, несмотря на опубликование правительственного законопроекта в официальных газетах, сочли его сообщение выдумкой и, хотя не могли отвергнуть его предложение (конференция все-таки сионистская!), одобрили его поправку со смешком и выкриками: «Это закон, который сможет быть проведен в жизнь только в мессианские времена».
Через 35 лет «мессианские» времена наступят, опровергнув мрачные предсказания, и иврит станет официальным языком Израиля!
Жаботинский ушел, как пасынок. Он чувствовал, что выходит из ворот дома, который называл «своим» и в котором ему говорят в лицо: «Уходи, ты среди нас чужой!» Публика, которая еще недавно его боготворила, теперь возненавидела. Большинство галута его отвергло, когда он начал борьбу за иврит. Но это было прелюдией к еще большему психологическому испытанию, которое ему предстояло пережить следующей осенью, когда начнется битва за создание Еврейского легиона…
Бен-Гурион — студент Стамбульского университета
Был ли на перепутье Бен-Гурион? Нет, ему все было ясно: оттоманизация. В ноябре 1911-го для подготовки к вступительным экзаменам в университет он уехал в Салоники, столицу Македонии — провинции Оттоманской империи, где стоимость проживания была относительно невысокой. Хотя Авигдор Грин продолжал оплачивать обучение сына и расходы на жизнь, его финансовые возможности были ограничены. Денежные переводы стали поступать реже, и зачастую Давид голодал. Однако он не отказался от планов поступления в университет, хотя было еще одно препятствие, и немаловажное: отсутствие свидетельства об окончании средней школы. Деньги отца и помощь Бен-Цви ему помогли — торговля фальшивыми документами процветала во все времена и не всегда имела криминальный оттенок (вспомним, сколько людей по подложным документам были спасены в годы Холокоста).
