Бен-Гурион находился на корабле, с тяжелыми мыслями возвращаясь в Палестину с безрадостного конгресса, когда 1 сентября судовой радист получил сообщение о нападении Германии на Польшу. 3 сентября корабль пришвартовался в порту Тель-Авива. В этот же день пришло новое радиосообщение: Франция и Великобритания (включая метрополии, Австралию, Новую Зеландию, Индию и ЮАС) объявили войну фашистской Германии. В первые дни сентября, когда стало ясно, что мировая война неизбежна, правительства и политические движения спешно определяли свою позицию.
5 сентября две могучие державы, США и Япония, на поддержку которых в равной мере рассчитывали Англия и Германия, официально заявили о нейтралитете к европейским событиям.
Коммунистические и рабочие партии, входящие в Третий Интернационал и единым фронтом выступавшие с антифашистских позиций, оказались в сложном положении — но, выполняя приказ Коминтерна, они поддержали советско-германское соглашение. Компартия Франции фактически заняла прогитлеровскую позицию, призвала солдат дезертировать из армии, и первым дезертиром стал Морис Торез, генеральный секретарь компартии, бежавший в СССР.
Сионисты заняли иную позицию. 6 сентября 1939 года лондонская «Таймс» опубликовала открытое письмо президента Всемирной сионистской организации премьер-министру Великобритании Невиллу Чемберлену. В письме Хаим Вейцман заявил, что евреи готовы «сражаться за демократию» на стороне Великобритании.
У социалиста Бен-Гуриона, яростного поклонника Советского Союза, сомнений и колебаний в выборе позиции не было. Англия предала евреев, нарушила взятые обязательства, лишила немецких, польских и австрийских евреев возможности спастись от уничтожения — но в то же время она стала страной, объявившей войну нацистской Германии. 8 сентября Бен-Гурион созвал собрание руководителей хаганы. «Первая мировая война дала нам декларацию Бальфура, — заявил он. — Эта война приведет к созданию еврейского государства, и, следовательно, мы должны создать еврейскую армию в этой стране и для этой страны». Ишув объявил войну фашистской Германии.
Бен-Гурион понимал: борьба с Гитлером важнее борьбы против «Белой книги», и он провозгласил двойственную политику, четко определив позицию сионистов на время войны: «Мы будем бороться с Гитлером так, как если бы не было «Белой книги», и будем бороться с «Белой книгой» так, как если бы не было Гитлера».
Это заявление напомнило многим идеи Жаботинского, высказанные в 1914 году. После вступления Турции в войну на стороне Германии, он пророчествовал, поражение Центральных держав и грядущий передел политических карт, в результате которого в Палестине появится еврейское государство. Подвергаясь обструкции внутри сионистского движения, в обстановке полного неверия в его планы, Жаботинский ратовал за создание еврейского вооруженного формирования, сражающегося на стороне Антанты. Не упоминая имени Жаботинского, в сентябре 1939 года Бен-Гурион повторил его замыслы. Он задумал убедить англичан (а затем и американцев — это стало возможным после вступления США в войну 1 декабря 1941 года) создать еврейские вооруженные формирования, сражающиеся в составе войск союзников против нацистской Германии.
