.
«Двухлетнее управление Кривошеина было какою-то оргией, – писал А. Н. Мосолов. – Различные неудачники, искавшие счастия на средах Мещерского и на четвергах Татищева, сделались скоро видными лицами этого министерства». Например, главным инспектором судоходства оказался писатель М. Н. Бухарин – «недаром он управлял когда-то увеселительной яхтой в Одессе»[303]. Судя по всему, это назначение выглядело действительно резонансным. Даже стремившийся впоследствии во всем обелить Кривошеина Мещерский заметил по поводу Бухарина, что некоторые кадровые решения нового министра путей сообщения «с первого раза возбуждали толки сомнения». Любопытно приведенное в воспоминаниях издателя «Гражданина» высказывание самого Кривошеина о своем ставленнике. Министр заявил, что «веселое прошлое Бухарина давно ликвидировано». Теперь же он – «очень умный человек, жаждущий работы, безупречно честный, с инициативой, смелостью и энергией». Мещерский, как уже отмечалось выше, видимо, считавший своим долгом бороться за доброе имя выпестованного в его салоне Кривошеина и спустя годы после его отставки, не стесняясь при этом явно перегибать палку, вторил последнему: «Долго спавшее ведомство буквально проснулось и стало проявлять по инициативе Бухарина живую и производительную деятельность»[304].
Кстати, и близкий к Мещерскому Колышко (будущий автор воспоминаний) попал в Совет управления железных дорог, причем в роли «влиятельного члена» этой структуры. «Даже никому не нужный старый и больной крестецкий помещик В. Я. Стромилов, – по саркастическому замечанию А. Н. Мосолова, – получил место в пять тысяч и стал разъезжать по России, что-то ревизуя». Злоупотребления в ведомстве путей сообщения выглядели настолько вызывающими, что и Витте, некогда способствовавший назначению Кривошеина, начал открыто называть его мошенником. А когда Александр III окончательно занемог, «уже ходили зловещие слухи о том, что Кривошеину несдобровать»[305].
17 декабря 1894 г. Победоносцев в письме к вел. кн. Сергею Александровичу изложил мнение о Кривошеине покойного императора. Отметив, что министр ни у кого не вызывает жалости, так как «он давно уже стал повсюду притчею во языцех», Победоносцев подчеркнул, что Александр III был осведомлен о «нехороших делах» в Министерстве путей сообщения: об этом государь «говорил еще в марте». А перед тем, как отправиться в Беловеж летом 1894 г., Александр III даже интересовался, почему Кривошеин «не подает просьбы об увольнении»
