. Странно считать «малолетним» и нуждавшимся в регенте вел. кн. Георгия Александровича, которому в октябре 1894 г. было полных 23 года. И если составители этого издания допустили столь очевидную оплошность, то их остальные домыслы тем более не следует воспринимать серьезно.
Несуразные слухи о престолонаследии распространяли не только противники самодержавия, но и вполне лояльные к власти и к тому же занимавшие значимые государственные должности лица. Чем явственнее становился исход болезни императора, тем более неожиданными оказывались прогнозы о том, кому отойдет власть. Так, Ламздорф зафиксировал в своем дневнике 20 октября, что во второй половине этого дня, но еще до получения известия из Ливадии о смерти Александра III товарищ министра иностранных дел Н. П. Шишкин во всеуслышание говорил в ведомстве «о каком-то движении, которое будто бы готовится в войсках», которые намерены принести присягу «скорее» брату императора – вел. кн. Владимиру Александровичу, – нежели «столь малоизвестному» наследнику. Причем сын Шишкина, бывший морским офицером, отмечал наличие «подобных же настроений» в Кронштадте «среди его товарищей». И уже от себя Шишкин комментировал такой слух, допуская, что, возможно, кронштадтские офицеры предполагают поддержать другого брата государя – вел. кн. Алексея Александровича[113]. Если такое позволяли себе высокопоставленные фигуры, то что говорить о явных недоброжелателях.
Естественно, что на фоне подобных слухов, окружавших кончину императора и восшествие на престол его сына, могло возникнуть и предположение о существовании «политического завещания» Александра III. Буквально сразу после воцарения Николая II стали толковать о некоем послании, оставленном Александром III старшему сыну. Так, А. А. Савельев, бывший на момент описываемых им событий председателем Нижегородской уездной земской управы и кандидатом в предводители дворянства Нижегородского уезда, участвовавший в этом качестве в похоронах скончавшегося императора и пробывший в столице несколько дней в ноябре 1894 г., сохранил в воспоминаниях один любопытный факт. По его словам, в те дни в Петербурге рассказывали, будто Александр III запечатал пакет, который велел раскрыть по прошествии не менее полутора месяцев после его смерти. Содержание этого пакета ни для кого не было известным. Об этом говорил, в частности, Д. Б. Нейдгардт, «сослуживец» по Преображенскому полку молодого государя в бытность его наследником. До Савельева доходил и другой слух (приведенный выше), что покойный царь еще при жизни написал манифест о вступлении старшего сына Николая на престол
