.
Получается, что «допуск» Георгия к царским делам был даже более системным, нежели у его старшего брата, который занимался «бумагами» отца только два дня. Правда, нет возможности судить о том, что именно делал каждый из братьев и насколько далеко простиралась сфера компетенции обоих. Также не исключено, что наследник выполнял поручения отца и в другие дни, но просто не сообщал об этом в дневнике. Но важно другое: похоже, что для братьев работа с отцовскими документами была не передачей дел, а именно помощью в рутинной ежедневной деятельности.
Сведения из дневниковых записей Георгия, соединенные с фактами, приводимыми в дневнике наследника, дополняют представленную К. А. Соловьёвым картину того, как умиравший император работал с поступавшими к нему бумагами. Историк опирается на дневник Ламздорфа и воспоминания Вельяминова. Будущий министр иностранных дел, а на момент описываемых событий – директор канцелярии и помощник министра иностранных дел Н. К. Гирса – 14 октября сделал следующую дневниковую запись: «Начиная с момента ухудшения состояния, наступившего десяток дней назад, вскрытие и отправку почты, циркулирующей между Петербургом и Крымом, взял на себя великий князь наследник-цесаревич (так в оригинале. – Д. А.). Государь ограничивается тем, что ставит подпись и накладывает резолюции на тех бумагах, где это совершенно необходимо. В пакетах с бумагами, возвращаемыми государем, содержатся большей частью такие документы, на которых не видно больше твердых помет красным карандашом, а лишь скромные пометы синим карандашом». Вельяминов же вспоминал, что Александр III в Ливадии, незадолго до смерти, «согласился передать дела наследнику, но все же оставил за собой дела по Министерству иностранных дел и подписывание военных приказов, из коих последний он, кажется, подписал за день до кончины»[68]. Получается, что разделение рабочих функций внутри царской семьи в последние дни жизни Александра III было более диверсифицированным.
В. М. Хрусталёв отмечает, что Александр III в «последние недели своей жизни» передавал цесаревичу «большинство поступающих бумаг» (правда, при этом не подтверждает данный факт, в отличие от других приводимых им сведений, ссылками на источники, а повторяет его вслед за А. Н. Бохановым)[69]. По-видимому, оба историка в данном случае пересказывают информацию из воспоминаний вел. кн. Николая Михайловича. Последний, в частности, утверждал (явно по слухам, поскольку в той части воспоминаний, в которой излагаются его собственные впечатления по прибытии в крымскую резиденцию, не было отмечено никаких подобных фактов), что в Ливадии император «согласился передать наследнику большую часть дел, оставив себе бумаги Министерства иностранных дел и приказы военные»
