.
В Италию Бернадот возвращается 13 октября 1797 г., причем командующий лично прибывает в Удине, чтобы встретиться со своим эмиссаром. Чуть позже губернатор Фриули получает приглашение навестить генерала Бонапарта в его царственной резиденции, замке Пассериано, построенной в свое время для венецианских дожей. О том, что произошло дальше, сохранилось занятное свидетельство начальника штаба дивизии Бернадота генерала Сарразена. Когда Бернадот прибыл в Пассериано, адъютант командующего Дюрок попросил Жана Батиста немного подождать в приемной, так как Бонапарт занят письмами в Париж и не может его немедленно принять. Бернадот возмутился: «Передайте главнокомандующему, — гневно заявил он, — что негоже держать генерала Бернадота в передней. Даже сама Исполнительная Директория в Париже никогда не подвергала его такому унижению». Услышавший гневную тираду Бернадота сквозь двери своего кабинета Бонапарт вышел к «гостю» с «ангельски-вкрадчивым» выражением лица и с плотно стиснутыми от гнева губами. Он извинился перед Бернадотом, заметив, что никогда и не помышлял затевать какие-либо церемонии с генералом, которого считает «своей правой рукой». Затем командующий пригласил Бернадота прогуляться вместе по великолепному парку, окружавшему замок. Сначала разговор зашел о Гоше, Клебере, Массена, Серюрье. Бонапарт интересовался мнением «правой руки» об этих известных французских военачальниках. Затем Наполеон неожиданно проявил «интерес» к мнению своего коллеги относительно… принципов формирования греческой фаланги и римского легиона. Не слишком сведущий в военной истории, Жан Батист был загнан этими вопросами в угол. Бонапарт, «не заметив» неловкого положения, в котором очутился Бернадот, с заинтересованным видом продолжил расспросы. Эта хорошо срежиссированная злая шутка Наполеона жестоко уязвила самолюбие «неуча» из По>{29}. Зимой 1797/98 гг. губернатор Фриули, забросив прогулки верхом, засел за книги, обсуждая прочитанное со своими адъютантами.
Мысль о том, что он достоин лучшей участи, что ему по плечу «первые роли», бередит душу темпераментного и упрямого гасконца. Он не прочь возглавить Итальянскую армию; в крайнем случае — командовать дивизией в составе Английской армии[21]. Если для него, для его талантов нет достойного применения, ну что же: он уедет в деревню и, подобно Цинциннату[22], будет возделывать свой огород…
Напористость и амбициозность Бернадота начинают не на шутку тревожить Бонапарта. Видя в Жане Батисте своего соперника и не желая, чтобы правительство назначило его командующим Итальянской армией (впрочем, как и «определения» его дивизионным генералом в Английскую армию), Бонапарт вовсю расхвалил Директории… дипломатические способности Бернадота. Это побудило директоров направить Бернадота в Вену в качестве своего полномочного министра (посланника). Ничего необычного в этом, правда, не было. Известно, что в Мадриде к тому времени вот уже второй год послом был генерал Бернар-Никола де Периньон, весьма неплохо справлявшийся со своими дипломатическими обязанностями. Официальное назначение Бернадота на должность посланника в Вену состоялось 11 января 1798 года. Вначале Жан Батист хотел было отказаться от оказанной ему «чести». Дело в том, что при всем своеобразии характера, неутолимой жажде отличий, Бернадот отнюдь не был человеком безответственным. Он полагал и, как потом выяснилось, вполне обоснованно, что дипломатия — это совсем не его сфера деятельности. «Первое качество солдата — повиновение, — пишет Бернадот в Париж, — не дает мне права проявлять нерешительность, но я боюсь, что на поприще дипломатии меня ожидают куда большие трудности, нежели те, с которыми я сталкивался в своей военной карьере»
