На поле остались тела убитых и раненых, их было немного. Кони разбежались, и тела павших чётко выделялись на зелёной траве. Только один конь стоял в поле. Он стоял над своим хозяином и старался закрыть его своим телом. Вороной жеребец мощной стати принадлежал к иберийской породе, высоко ценимой римскими кавалеристами, и невольно привлекал внимание своим странным поведением. Жеребец был защищён латами из воловьих шкур более искусно, чем это принято в легионной коннице. Кожаный панцирь прикрывал всю грудь, шею и лобную часть головы, подбрюшье и круп коня были защищены специально выкроенными и пригнанными по месту латами. Было видно, что хозяин высоко ценил и берёг своего коня. Однако Понтий никогда не видел, чтобы конь берёг и защищал хозяина. По серебряному гребню шлема было ясно, что хозяином коня являлся декурион одной из сирийских турм. Конечно, конь защищал хозяина. Он закрывал собой бесчувственное тело и воина и непрерывно ржал, призывая людей на помощь.
События развивались стремительно. Навстречу прорвавшейся германской коннице выходила легионная кавалерия. Все двадцать тури, выстраиваясь на ходу для атаки, представляли внушительное зрелище. Благодаря сплошному эшелонированию по двести всадников в ряд, с длинными копьями наперевес, легионная кавалерия не оставляла германцам никаких надежд на победу. Понял это и командир германцев. Сразу же бунчук наклонился влево, засвиристели рожки, и пока ещё было время, конница стала заворачивать по полукругу, приближаясь к легиону. Было видно, что основная конная лава германцев пронесётся по месту, где стоял жеребец сирийца.
— Игемон! — быстро обернулся Понтий к Авилию Флакку. — Сейчас конница должна обтечь этого ненормального жеребца с двух сторон во избежание большой свалки. Ближний поток всадников приблизится к нам на сто пятьдесят локтей, а если мы подбежим навстречу локтей на восемьдесят, то сможем забросать германцев дротиками. Обстановка такая, что мы мало чем рискуем.
— Просить разрешения у центуриона некогда, ибо дорога каждая секунда, но мне подчиняются четыре десятка легионеров. Я вывожу их на линию, а ты беги и копьём обозначь рубеж метания по своему усмотрению, — приказал принципал.
На виду всего фланга Понтий Пилат побежал навстречу коннице германцев, которая уже развернулась и на полном скаку неслась назад.
Жеребец сирийца, увидев мчавшуюся на него конную лаву, вытянулся в струну и громко заржал. Командир германцев оценил опасность и взмахом бунчука приказал обойти коня. В это время легионеры во главе с Авилием Флакком, прихватив у соседей ещё по два дротика, уже выстроились у отметки, указанной Понтием Пилатом. Германцы увидели ловушку, но изменить уже ничего было нельзя. Для них оставался только один путь и единственный способ противодействия строю римлян — стрельба из луков. Град стрел обрушился на редкую цепочку легионеров, однако те не дрогнули и стали метать дротики в самую гущу несущейся конницы.
