. В действительности же Кокто напутал: Дебюсси написал Метерлинку по поводу «Принцессы Мален» (не «Пеллеаса»), но Метерлинк отказал, так как уже дал согласие Венсану д’Энди. Идея написать музыку именно к «Пеллеасу и Мелизанде» пришла позже, когда через год – в 1893-м – Дебюсси прочел эту пьесу Метерлинка. В более широком смысле Сати, несомненно, приложил руку к «импрессионистской» эстетике Дебюсси, и известно, что он советовал Дебюсси искать стимул в изобразительном искусстве: «Почему бы не воспользоваться репрезентативными методами Клода Моне, Сезанна, Тулуз-Лотрека и так далее? Почему бы не переложить их на музыку? Нет ничего проще ‹…› Это была бы исходная точка для экспериментов»
[55].
Вопрос о взаимном влиянии остается спорным, детали первой встречи двух композиторов канули в Лету, но одно несомненно – в 1892-м они уже были друзьями. В этом году Дебюсси подписал экземпляр своих «Пяти стихотворений Бодлера»: «Эрику Сати, доброму средневековому музыканту, заблудившемуся в нашем веке к радости его друга К. А. Дебюсси». В ответ Сати подарил Дебюсси одно из своих недавних сочинений, подписав его: «доброму старому сыну Кл. А. Дебюсси от его брата в Господе Эрика Сати». Портрет Дебюсси, который Сати набросал для Vanity Fair в 1922-м, можно отнести ко времени их знакомства в 1891-м или 1892 году: «Увидев его впервые, я почувствовал, что меня просто тянет к нему, и я хочу провести рядом с ним всю жизнь. Тридцать лет я испытывал радость от того, что мое желание осуществилось ‹…› кажется, что мы всегда знали друг друга»[56].
Из воспоминаний Сати следует, что они с Дебюсси встретились не в консерватории, хотя оба учились там с 1879 по 1884 год. Скорее всего, их пути пересеклись где-то на Монмартре, где оба были завсегдатаями кабаре, включая Le Chat Noir, Divan Japonais и Auberge du Clou. Оба регулярно наведывались в книжный магазин «независимого искусства», специализировавшийся на эзотерической и оккультной литературе, хозяином которого был Эдмон Байи. Магазин был особенно любим поэтами-символистами, художниками-авангардистами и современными композиторами. Один из постоянных посетителей магазина, Виктор-Эмиль Мишле, вспоминает, как в конце 1880-х Дебюсси «приходил туда почти каждый день, после обеда, либо один, либо вместе с верным Сати»[57]. Еще одно возможное место встречи двух композиторов – Всемирная выставка в Париже в 1889 году, так как Сати и Дебюсси, как и большинство парижан, несколько раз посещали мероприятие, и обоих в первую очередь привлекала звучавшая там музыка. Танцевальные и музыкальные ансамбли приехали в столицу Франции со всех уголков мира, чтобы отпраздновать столетие Великой французской революции; главным аттракционом служила только что построенная Эйфелева башня, но люди также толпились и в павильонах, где выступали артисты из США, с Дальнего Востока и из французских колоний, других французских и европейских городов. На территории выставки была полностью воссоздана яванская деревня с гамеланом (традиционным индонезийским оркестром) и танцорами – именно она пленила Дебюсси. А Сати в это время медитировал под звуки румынского ансамбля. В июле он набросал «Венгерскую песню» из четырех тактов, где попытался ухватить суть звучания румынских произведений, и уже к началу следующего года эта идея развилась в еще один цикл из трех пьес, названный Сати «Гносьенны».
